Неизвестный псевдоним Бога

Клим не поехал в гостиницу по весьма уважительной причине. В машине круглолицый Арсений рассказал ему про домашнего тирана Жукова, про увольнение Таши из поликлиники по его протекции, про нападение и в конце подытожил фантиками от приторных конфет «Барбарис». В отличие от Ирмы Клим заинтересовался фантиками больше всего. Он забрал их у участкового, аккуратно упакованные в пакетик, и поставил напротив большой вопрос, решив в очередной раз воспользоваться помощью лопоухого Максима. Затем, сделав несколько звонков в Москву, при этом попросив об одолжении коллег, чего он мучительно не любил делать, приказал ехать к Жукову. Было раннее утро выходного дня, поэтому общим собранием они решили, что застанут его, скорее всего, дома. Что было удивительно для Клима и совсем нет для Арсения, Жуков жил в этом же поселке, только в другой его части. Будучи почти столичным жителем, Клим совсем забыл, что город Н маленький, и если здесь есть какой-то элитный район, то вся, так сказать, гордость города умещалась в нем полностью. Странно, что эта знать до сих пор Ташин участок не экспроприировала как портящий внешний вид, потому как таких в поселке практически не осталось. Вереницей тянулись огромные коттеджи, глядя на которые, хочется спросить: там будет жить цыганская семья из двадцати человек? Зачем такие огромные дома? В них неуютно и страшно. Климу казалось, что в них теряются души и люди становятся злыми и бесчувственными.

– Это тебе не Москва, – смеялся Арсений, глядя на выпученные глаза Клима. – Здесь элитный поселок один, ресторанов для местных селебрити – раз-два и обчёлся, а спортзал, куда они ходят, тоже в единственном экземпляре. Отсюда эти сильные мира сего, а конкретнее, нашего города, все друг с другом знакомы лично.

– Возможно, это даже облегчает задачу, – задумчиво сказал Клим.

– Э, нет, не скажи, – не поддержал его энтузиазма Арсений. – От этого только труднее, потому как своих они не бросают, а если они здесь все свои, то и бороться придется со всеми разом, а это ой как не просто.

– Посмотри, – задумчиво сказал Клим, готовясь к разговору с местным депутатом и читая присланное из Москвы досье на него.

– Ой, не знаю, – вздохнул Арсений, пробежав глазами по записям. – Ладно, Зорро, пойдём, попробуем разоблачить нашего шерифа.

– А вот ваше неверие, сэр, обидно, – пошутил Клим, в душе, конечно, он был полностью солидарен с Арсением, но… – Учись, периферия, как работает Москва. – Он не хотел ни в коем случае никого обидеть – так он просто настраивался на тяжелый разговор.

Но вопреки ожиданиям, что их не захотят видеть в этом доме, отпора они не получили. Пожилая женщина, которая впустила их на территорию двора, была заревана, после того как Арсений показал ей документы, она запричитала и, указывая пальцем на дом, сказала:

– Быстро вы приехали, горе, какое горе. Я и скорую вызвала, но пока нет еще, а вы так быстро.

Моментально поняв, что случилось страшное, Клим и Арсений, не сговариваясь, рванули в дом. Обустроен он был по законам мира коррупционеров: все в золоте, мраморе и зеркалах. Открыв стеклянную дверь, по которой вился золотой плющ, они встали как вкопанные. На полу сидела женщина, вся в синяках, а на руках у нее лежал мальчик лет десяти, испуганными глазами он смотрел на гостей, а из плеча со стороны спины у него торчал нож. Где-то поблизости завыла сирена скорой.

– Привет, герой, – подбежал к ним Клим и уселся рядом. – Что у вас тут происходит, расскажешь?

Клим разговаривал с пацаном, как будто ничего не случилось, он знал по опыту, что дети всегда смотрят и оценивают ситуацию по реакции взрослых, поэтому старался показать, что ситуация не критическая. Оценив рану, Клим решил, что будет лучше дождаться врачей, которые, по звукам, были совсем рядом. Мать, обняв сына, тихо поскуливала.

– Я защищал маму, – тихо сказал мальчишка. Было видно, что в этом маленьком худом тельце растёт настоящий мужчина. – Там он. – Мальчишка глазами показал на огромную комнату в глубине дома. – Мама его вазой ударила, когда он нож воткнул, посмотрите, он не умер? Я не за него боюсь, я боюсь, что мамку посадят, – словно оправдывался мальчишка.

Клим продолжил сидеть, показав жестами Арсению на гостиную.

– Ты молодец, настоящий мужчина. В далекой Японии тебя бы за мужество посвятили в самураи, – Клим нес что попало, необходимо было разговаривать с пацаном, чтоб отвлечь его от раны.

– Я думал, что вырасту, – гордо отвечал мальчишка, – и дам ему отпор, но не дождался. Сегодня я боялся, что он убьет маму.

В этот момент Арсений подошел к лежащему на полу мужчине и, потрогав пульс, большим пальцем вверх показал, что все в порядке.

– Не переживай, не посадят мамку, – успокоил пацана Клим. – Жив твой папаша и сейчас не отмажется, а сядет обязательно.

Женщина, услышав эти слова, перестала выть и, вытирая слезы, начала тараторить:

– Зачем посадят? Он не виноват, он бы не ударил меня ножом, просто бы попугал и все. Артем сам выскочил на нож, он не виноват.

Превозмогая боль, мальчишка отстранился от матери и сказал тихо Климу, впавшему в ступор от таких слов: