Неизвестный псевдоним Бога

Дмитрий Арбенин, а в душе по-прежнему Даймонд, директор школы, отец троих детей да и вообще уважаемый человек в городе, не мог найти себе места со вчерашнего вечера. Клим не звонил, а его звонки намеренно игнорировал, не посвящая в свое расследование. Это было и обидно, и волнительно одновременно. День тянулся долго, и, сидя в своем директорском кабинете, Дмитрий то и дело смотрел на часы, но стрелки словно сговорились с Климом и тоже мучили его безмолвием и медлительностью. Сегодня был выходной, да не просто выходной, а выходной во время летних каникул, а это значит, что в школе ему делать было нечего абсолютно. Но он настолько ненавидел свою семью, что не мог оставаться там долгое время. Дмитрий Иванович Арбенин никогда бы не признался, потому как директору школу и образцу морали это было запрещено той самой моралью, но он всей душой ненавидел детей, а своих – вдвойне. Иногда, глядя на них, он сомневался в своем отцовстве. Как у такого умного человека, как он, могли родиться такие бестолковые дети?! Ну не могли же они пойти все в ту клушу, что нарожала ему их. Дура, решила привязать его детьми, но она ошиблась, Димка оказался равнодушным к этим пищащим комочкам и сопливым уродцам. А она словно эксперимент проводила: не понравился первый – смотри, Дима, может, второй зайдет, ну, третий тогда точно должен выстрелить. Как его угораздило жениться на ней? В институте она производила впечатление вменяемой особы, правда, в шахматы не играла, но тогда Димка не обратил на это внимания. Сейчас же он был точно уверен, что именно по этому показателю стоило выбирать себе вторую половину. Человек, не умеющий играть в шахматы, – пропащий человек. В тишине кабинета прозвенел звонок, заставив вздрогнуть директора школы.

– Привет, Даймонд, – услышал он в трубке голос друга.

– Клим, ты где пропал?! – спешно заговорил он, словно боясь, что тот положит трубку. – Я звоню тебе, звоню. Что ты узнал? Какие новости?

– Ну, новостей много, – уклончиво заговорил друг, – но пока ничего конкретного. Хочешь помочь?

– Конечно, – радостно ответил Даймонд, обрадовавшись предложению не меньше, чем победе в шахматной партии.

– У меня тут дело образовалось, – по-прежнему туманно объяснялся Клим, – а у гостиницы «Звезда» меня ждет опер, который вызвался помочь. Съезди к нему, там пара свидетелей есть, которых следовало опросить, но никто этого не сделал. Правда, парень в это не верит и если сам пойдет, то, скорее всего, сделает это на троечку, поэтому надо этот процесс взять под контроль.

– А что за свидетели? – поинтересовался Димка.

– Три девчонки, первая – горничная на этаже, но она не работала ни в день смерти, ни днём раньше, поэтому её в полиции решили не опрашивать. Вторая – это официантка в ресторане, тоже была не её смена, и третья – это работница прачки, про ту совсем забыли.

– Клим, – разочарованно сказал Димка, – да что они могут знать?

– А вот это тебе и нужно будет выяснить, все закончишь и отзвонишься, – скомандовал по привычке Клим и положил трубку.

У Димки камень, что лежал на душе, растворился, и стало намного легче дышать, беспокойство и неуверенность улетучились, уступив место тихой радости. Вскочив, он схватил ключи от машины и выскочил из кабинета, забыв свой телефон на столе. Через минуту он зазвонил длинно и тревожно, словно на другом конце провода кто-то срочно хотел что-то рассказать Дмитрию Арбенину. На экране смартфона было написано лишь одно слово – «Жена».

* * *