Неизвестный Рузвельт. Нужен новый курс!

ФДР, по-видимому, какое-то время полагал, что операции под руководством Икеса полностью компенсируют прекращение деятельности CWA. Но он очень скоро увидел, что ошибся. Миллионы безработных, перебившиеся в голодную зиму благодаря CWA, с мая вновь оказались без дела и средств к существованию. Нарастало недовольство. Отражением его явился 54-й ежегодный съезд АФТ, который высказался за восстановление общественных работ типа CWA. Это было значительным шагом вперед в развитии американского организованного рабочего движения: раньше оно неизменно было против такого рода государственных программ, чтобы не ухудшать общих условий занятости.

Популярнейший лозунг 1934–1935 годов – принятие федерального закона о социальном страховании. Другое важное требование, имевшее массовую поддержку, – признание «закрытого цеха» и запрещение компанейских союзов. Издевательски используя раздел 7 А NIRA, предприниматели насаждали компанейские союзы. К середине 30-х годов в них состояло до 2,5 млн. человек, что представляло серьезную угрозу профсоюзам. На рассмотрение конгресса поступил законопроект сенатора Вагнера, предусматривающий «закрытый цех». В апреле 1935 года состоялась чрезвычайная конференция, созванная АФТ, в поддержку билля Вагнера. Отмена NIRA Верховным судом сделала принятие его совершенно неотложным.

В напряженной атмосфере громко зазвучали голоса демагогов, рвавшихся к власти и веривших, что вернейший путь к ней – расточать обещания. Самым крупным и влиятельным среди них был X. Лонг. Не преувеличение: тогда Лонг – второй по популярности деятель в США после Рузвельта. Хотя он оказывал помощь ФДР в кампании 1932 года, президент ничем не отплатил ему, напротив, Лонг чувствовал неприязнь Белого дома. Лонг с 1934 года открыл бешеную кампанию против администрации. С трибуны сената он клеймил ФДР как «принца Франклина, рыцаря Нурмахала» (название яхты Асторов, на которой президент иногда отдыхал), презрительно говорил о «лорде Уоллесе-кукурузнике» или «чикагском лесном клопе» Икесе. Лонг выдвинул программу «разделения богатств». Его требования: минимальный доход 2 тыс. долл. на семью, дешевая еда, бесплатное обучение – звучали. Обездоленные жадно внимали. Еще бы! Лонг провозгласил, что каждый человек – «сам себе король».

Союзником Лонга выступил отец Кофлин, который также сожалел о том, что в прошлом поддерживал Рузвельта. В проповедях по радио Кофлин призывал к национализации банков, естественных ресурсов, обеспечению всем приличного жизненного уровня. Что касается Рузвельта, то Кофлин терпеливо разъяснял миллионам своих слушателей: президент в одном ряду с «безбожными капиталистами, евреями, коммунистами, международными банкирами и плутократами». Влияние Кофлина нельзя было недооценивать – в неделю он получал до 80 тыс. писем. Радиослушатели слали и деньги – сыше 500 тыс. долл. в год.

В Калифорнии не покладал рук благожелательный идеалист Ф. Таунсенд. Врач по профессии, он начал с того, что как-то утром выглянул в окно. Три старухи рылись на помойке в поисках еды. Врач стал непристойно ругаться, жена попыталась пристыдить его – соседи услышат. «Пусть! – заорал Таунсенд. – Пусть Всемогущий услышит меня! Я буду кричать, пока не услышит вся страна!» Таунсенд основал движение, которое в считанные недели собрало сотни тысяч сторонников32. Он выдвинул поразительный по простоте проект: каждый гражданин США по достижении 60 лет имеет право на пенсию в 200 долл., но должен истратить ее в течение тридцати дней. Люди получат обеспеченную старость, а страна – платежеспособный спрос. В самом деле, почему нет? К началу 1935 года в США существовало более 2 тыс. «клубов Таунсенда».

Еще в 1932 году Гувер санкционировал расследование комиссией конгресса методов ведения дел на бирже. Он полагал, что отсутствие деловой этики в сделках – одна из причин кризиса. Расследование продолжалось при Рузвельте. Вскрылись потрясающие по цинизму и наглости проделки финансовых королей страны. Выяснилось, например, что в 20-х годах банк Моргана покупал оптом и в розницу лиц, занимавших видное положение. Были названы фамилии К. Кулиджа, Дж Дэвиса, Б. Баруха, У. Мак-Аду, Дж Раскоба, национальных героев генерала Першинга и летчика Ч. Линдберга и, наконец, министра финансов в кабинете Рузвельта У. Вудина. ФДР отнесся философски к разоблачениям, заметив: «Многие из нас до 1929 года совершали поступки, о которых ныне мы не можем и помыслить, наши этические нормы изменились».