Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953-1985 гг.

Закулисные руководители волнений в особых лагерях, в частности, лидеры организованного оуновского подполья, отнюдь не страдали традиционной русской верой в «доброго царя» и «поддельные грамоты». Зато они умело воспользовались ситуацией, чтобы, во-первых, расширить массовую базу протеста, а во вторых, говорить с властью на понятном ей языке и с Наибольшей пользой для себя. Из этого диалога лидеры заключенных с самого начала постарались исключить обычных «посредников» — своих естественных и давних врагов, лагерную администрацию. По большому счету, люди, организовавшие выступления или затянутые в них ходом событий и обстоятельствами, скорее имитировали верноподданнические чувства и веру в «добрый ЦК». «Масса», которую довольно успешно в ходе волнений «разлагала» тайная агентура МВД и МГБ, была более искренней.

Мятежная инфекция и ее носители

Решающую роль в организации выступлений в особых лагерях сыграли сообщества, землячества, группировки и группы заключенных, сложившиеся в предыдущий период истории ГУЛАГа. В оперативных документах, описывающих ход и исход волнений, постоянно встречаются упоминания о наиболее активной части заключенных, тянувших за собой «болото». Украинские националисты, бывшие члены ОУН и УПА, «заключенные-западники», прибалтийские националисты, «уголовный рецидив», польское и немецкое землячества, «чечены», «кавказские» и восточные группировки, даже «бывшие работники МГБ» — так определяли официальные документы наиболее активные группы заключенных.

В Горный, Речной и Степной особые лагеря зачинщики волнений чаще всего прибывали с этапами штрафников из очагов бунтовской крамолы. В Горном лагере «мотором» волнений были заключенные, доставленные в Норильск в октябре 1952 г. из Песчаного лагеря. Этап состоял, в основном, из осужденных за повстанческую деятельность в Западной Украине и в Прибалтике. Из Казахстана они были вывезены именно «за организацию и участие в массовых беспорядках, неповиновение лагерной администрации», а также за убийства, побеги из лагеря и другие нарушения лагерного режима.[112] По оперативным данным, украинские националисты, составлявшие подавляющее большинство этого этапа, еще в пути следования из Караганды в Норильск организовали некий «повстанческий штаб», а к маю 1953 г. эта группа сумела создать подпольную организацию и начать подготовку организованного выступления.[113]

Этап из Камышового лагеря, «составленный из отборных головорезов», способствовал возникновению волнений в Речном лагере. Этот этап «внес новую струю дезорганизации и в режиме, и в производственной работе, деморализовал и поднял затаенный враждебный дух среди каторжан». Камышлаговцы распространяли слухи о том, «как они у себя систематически отказывались от работ, как все саботировали, устраивали забастовки, избиения, убийства. Все эти разговоры быстро осваивались каторжанами, и как результат на шахте появились массовые отказы от работы…». Позднее, уже в июне 1953 г., в Речлаг прибыла еще одна группа будущих зачинщиков волнений — более двух тысяч человек из Песчаного лагеря.

Начало восстания в Степном лагере также было связано с прибытием нового этапа, в котором оказалось много «заключенных-рецидивистов». Они потребовали разрешить им свободное общение с заключенными-женщинами, содержащимися в соседнем лагерном пункте. Получив отказ, организовали массовое неповиновение, напали на работников администрации и надзорсостава, некоторых избили, и, проломав вход, проникли в женскую зону. Однако действительными руководителями волнений, по оперативным данным, стали все-таки не уголовники-рецидивисты, а бывшие оуновцы.

История «карагандинского», «камышового», «песчаного» этапов, принесших в Горный, Речной и Степной особые лагеря бунтовскую крамолу, существенно важна для понимания феномена массовых выступлений заключенных в 1953–1954 гг. Ведь миграции сплоченных групп штрафников по всему пространству Архипелага, перенос механизмов связи и самовоспроизводства подполья, прежде всего националистического и этнического, но отчасти и социально-политического (власовцы, бывшие офицеры Советской армии, осужденные за уголовные и антисоветские преступления), полулегальных уголовных группировок «воров», «сук», «махновцев» и т. д. были в начале 1950-х гг. обычными для ГУЛАГа. Организуя штрафные этапы, лагерные администрации пытались снять социальное напряжение в том или ином отдельно взятом лагере. Но процесс разложения всей системы зашел к 1953 г. настолько далеко, что испытанное средство лечения волынок превратилось в свою противоположность.