Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953-1985 гг.

В декабре 1956 г. дело дошло до насильственного столкновения. В дом жителя селения Новый Ардон Коста-Хетагуровского района явился вместе со своей семьей вернувшийся из ссылки ингуш. Он заявил, что этот дом принадлежал ему до выселения, и семья собирается в нем жить. Осетин ответил бывшему хозяину, что вопрос о его вселении в дом должен разрешить сельсовет. В спор вмешалась группа пьяных колхозников. Началась драка, во время которой один ингуш был убит, семеро ранено. Ранения получили также трое осетин.[339] Прозвучал первый тревожный звонок.

В январе 1957 г. Президиум Верховного Совета СССР восстановил, наконец, чечено-ингушскую автономию. Этот акт, дополненный аналогичным решением Верховного Совета РСФСР, предусматривал не просто переименование Грозненской области в Чечено-Ингушскую АССР. Речь шла о сложной административно-территориальной перекройке. Автономия восстанавливалась практически в довоенных границах. Исключение было сделано для Пригородного района. Он остался в составе Северо-Осетинской АССР и на рубеже 1980–1990-х гг. превратился в очаг постоянно тлеющего осетино-ингушского конфликта. В Чечено-Ингушскую АССР были полностью возвращены четыре района (еще два частично) из состава Дагестанской АССР, а из Северо-Осетинской АССР — г. Малгобек с пригородной зоной, Коста-Хетагуровский район и северо-восточная часть Правобережного района. В состав Дагестана в связи с ликвидацией Грозненской области передавался город Кизляр и еще четыре района. Кроме того, Чечено-Ингушской АССР передавалась северная часть Душетского района Грузии.[340]

Новая перекройка границ предполагала очередное «плановое» перемещение части послевоенных переселенцев на другие территории. Бюрократические мечты о безболезненности этого перемещения натолкнулись на массовое (отчасти плановое, отчасти стихийное) возвращение чеченцев и ингушей на родину. Это возвращение — его удалось лишь слегка замедлить полицейскими мерами и пропагандистскими усилиями партийных и советских органов — было стремительным. По плану в 1957 г. в Чечено-Ингушетию должны были возвратиться 17 тыс. семей. В действительности уже к 1 сентября 1957 г. вернулось в два раза больше — 34 635 семей (136 444 человека).[341]

По сообщению МВД СССР (февраль 1957 г.), многие чеченцы и ингуши настойчиво добивались размещения только на земле предков — «в тех селениях и даже домах, в которых они проживали до выселения».[342] Это естественное желание наталкивалось на реальности жизни — родные места были заняты переселенцами из других районов Кавказа и Центральной России. На пришлое население Чечено-Ингушетии этнический натиск возвращавшихся вайнахов произвел шоковое впечатление. А начатое властями плановое переселение дагестанского населения («дагестанского» этноса, как известно, не существует, но власти в своих статистических сводках и докладных записках очень часто использовали этот собирательный термин говоря о многочисленных народах Дагестанской АССР) и осетин из Чечни и Ингушетии на родину, должное разрядить нараставшую напряженность, явно отстало от массового притока чеченцев и ингушей на занятые «чужаками» земли.

Возник острый конфликт интересов. Перспектива достойного для обеих сторон компромисса с самого начала оказалась под вопросом. В селении Моксоб Ритлябского района 32 семьи чеченцев были временно размещены в сельском клубе, в ужасной тесноте. Все усилия убедить местных жителей — аварцев — «самоуплотниться» и поселить у себя по одной чеченской семье были безуспешными. Отказались даже советские активисты, к «сознательности» которых апеллировало высокое партийное начальство. А попытка поселить одного из чеченцев в пустовавшем доме вызвала возмущение аварцев. Около дома немедленно собралось около 100 человек, которые попытались избить чеченца и избили бы, если бы не защита милиции. После этого толпа аварцев, вооружившись палками, направилась к клубу с требованием «убрать чеченцев». Опасаясь перерастания конфликта в массовые беспорядки, власти уступили и вывезли чеченцев из селения.[343] Роли жертвы и агрессора в каждом конкретном случае определялись реальным соотношением сил. В Новосельском районе, например, уже чеченцы встали в дверях дома культуры, ругались, не пропускали никого в помещение, размахивали ножом и «допускали крики националистического характера».[344]

Этими малоприятными эпизодами «внешняя» история этнического противостояния в первые месяцы 1957 г. в основном исчерпывается. Однако людская молва и слухи многократно усиливали воздействие подобных фактов на население. А высокий уровень этнической мобилизации чеченцев, их готовность к демонстративной агрессии в отстаивании своих интересов в конечном счете делали их победителями в той «войне нервов», которая повсеместно шла на территории Чечено-Ингушетии и в некоторых пограничных районах соседних республик.

Этническая конкуренция и «стратегии выживания»