Неизвестный Сталин

Никто не спорил с этими установками Горбачева, но никто и не знал, как их воплотить в жизнь. В конце концов было решено выпускать очерки в виде серии небольших книг. Две первых книги о событиях до Октября 1917 г. были намечены к изданию в июне 1989 года. Однако авторский коллектив с этой задачей не справился. На 1989/90-й учебный год курс истории КПСС и научного коммунизма был заменен курсом «Социально-политическая история XX столетия». В указаниях ЦК КПСС по этому поводу говорилось, что новый курс можно поручать только тем вузовским обществоведам, «которые показали способность к творческому восприятию перемен в жизни». Но где можно было найти столько «творчески одаренных» преподавателей?

Сам Горбачев от работы над новой концепцией и новым учебником по истории КПСС отстранился, поручив все это дело Александру Яковлеву. Рукописи и предложения множились. Начал издаваться новый ежемесячный журнал «Известия ЦК КПСС» с большим объемом историко-архивной информации. Летом 1990 года в журнале «Коммунист» была опубликована установочная статья А. Н. Яковлева «Время творческой смелости». «Историю не обманешь, — писал новый главный идеолог КПСС. — Познать ее можно только правдой. История должна зажить фактами и быть заселена людьми. Надо проследить духовные, политические и практические истоки социалистического движения в России и воздать должное его героям, назвав их всех поименно, независимо от того, как завершилась их политическая судьба. Историю партии надо написать с научных позиций»[214].

Это были хорошие слова, но это были только слова. Задача, сформулированная Яковлевым, была совершенно непосильна, невыполнима и нереальна для существовавших в стране научных коллективов. Тем не менее осенью 1990 года начался новый цикл совещаний, в одном из которых довелось участвовать даже мне, на короткое время ставшему членом ЦК КПСС и прикрепленному к одной из идеологических комиссий ЦК. Я был приглашен к сотрудничеству и в журнал «Коммунист», и в газету «Правда». Никто здесь в это время никому ничего не диктовал и не навязывал. Однако нигде не было видно и творческой смелости. В редакциях партийных журналов и газет, да и в аппарате ЦК КПСС царили настроения растерянности и уныния. Для сотен тысяч людей, занятых преподаванием и пропагандой партийной идеологии, наступило время быстрого крушения привычных понятий и ценностей. Что-то, конечно, делалось новое и интересное и в области истории КПСС, и Михаил Горбачев не уставал повторять, что «процесс пошел». Но еще быстрее шел в 1990–1991 годах другой процесс — началось разрушение самой КПСС и всего СССР. В результате новый учебник по истории КПСС так и не был создан.

Генералиссимус Сталин, генерал Клаузевиц и полковник Разин

Тяжелые репрессии, обрушившиеся в 1930-е годы на кадры Красной Армии, не обошли стороной и военную науку. Были арестованы сотни преподавателей всех военных специальностей, многие из них расстреляны. Большие потери понесли и кафедры военной истории. Споры о роли тех или иных армий и военачальников в годы Гражданской войны заканчивались теперь в подвалах Лубянки. Конечно, работа военных академий не остановилась. На место погибших профессоров приходили преподаватели военных училищ. Среди них был и 37-летний Евгений Андреевич Разин, занявший в 1937 году должность доцента на кафедре военного искусства Академии им. Фрунзе. Участник Гражданской войны, Разин в середине 1920-х годов командовал полком. Поэтому при введении в армии новых воинских званий он стал полковником.

Преподавать историю военного искусства в советских военных академиях всегда было нелегко. Но теперь добавились новые трудности. Запрещалось упоминать имена десятков полководцев Красной Армии, менялись концепции, искажались факты, появлялись новые герои. Из библиотек изымались все книги по истории и теории войны, написанные при участии «врагов народа». У слушателей не имелось учебников по многим важным военным дисциплинам. В этих условиях полковник Разин выказал удивительную работоспособность и энергию. В начале 1939 года он принес в Воениздат большую рукопись — четырехтомный труд «История военного искусства с древнейших времен до Первой империалистической войны 1914–1918 гг.». Конечно, это была компилятивная работа. Разин использовал многие книги российских военных историков конца XIX века, а также работы немецких и французских военных историков; в конце каждого тома у Разина имелась на этот счет обширная библиография. Многое почерпнул Разин у немецкого военного теоретика Карла Клаузевица, о котором пойдет речь ниже. Однако Разин излагал свой предмет популярно и интересно, рукопись содержала множество карт, рисунков и графиков. Потребность в таком учебнике оказалась столь сильной, что первые два тома «Истории» вышли в свет и разошлись по военно-учебным заведениям и подразделениям армии и флота уже в конце 1939 года. Разин стал профессором и возглавил кафедру. Он вошел также в редакционную коллегию «Военноисторического журнала».