Неизвестный Сухой. Годы в секретном КБ

Поскольку я очень старался четко исполнять все поручения, даже самые простые, и многое умел, экипаж относился ко мне очень тепло. Когда после завтрака нас подвозили на стоянку нашей эскадрильи, экипаж уже был возле самолета и готовил его к полету. Меня сразу включали в работу. Командир — это всегда был пилот — проводил предполетный осмотр самолета. Фонарь его кабины возвышался над самолетом, и залезал он туда по длинной стремянке, приставленной к борту. Штурман имел отдельную кабину в носовой части самолета и залезал в нее через верхний люк, пользуясь своей стремянкой. В просторной кабине он имел два рабочих места. Во время полета к цели он сидел в катапультируемом кресле под входным люком, который перед катапультированием сбрасывался. При подходе к цели штурман пересаживался вперед на табуретку и работал с прицелом бомбометания. Стрелок-радист был хозяином отдельной бронированной кабины в хвосте фюзеляжа, оснащенной спаренной пушечной турелью. Туда он залезал тоже по приставной стремянке.

После всей предполетной подготовки наступало время полетов. Летный экипаж занимал свои места, а техник самолета и я убирали стремянки, после запуска двигателей — убирали колодки из-под колес. Двигатели набирали обороты, машина трогалась на рулежную полосу. Мы с техником стояли по стойке «смирно» и отдавали честь экипажу. Они улыбались и махали нам рукой. Наша машина вставала в очередь на взлет, и мы теряли ее из виду. После приборки на стоянке нашего самолета мы с техником садились на брезент и ждали возвращения наших летунов с учебного полигона, где они отрабатывали бомбометание и стрельбу из пушек. Возвращения своих самолетов ждали все студенты — полк вылетал целиком. Типовой вылет продолжался более двух часов. За это время можно было и выспаться. На поле аэродрома, рядом с рулежной полосой и стоянкой самолетов, выросла высокая трава. Некоторые наши студенты предпочитали ждать, лежа в душистой траве. Кое-кто и засыпал.

Однажды, когда полк прилетел и на рулежке возникла очередь заруливающих на свои стоянки самолетов, один нетерпеливый пилот выкатился из очереди и по траве погнал самолет к своей стоянке. Спящий в траве студент открыл глаза от свистящего шума двигателей и обмер. Над ним проплывало крыло рулящего по траве самолета, а огромное колесо основного шасси прошло от него в двух метрах.

Наша жизнь стала особенно шикарной, когда полк перешел на отработку ночных полетов. Ночными они являлись формально. Самолеты улетали в пять вечера и прилетали к семи, когда было еще светло. Но вся первая половина дня была для нас свободной, и мы ходили загорать и купаться на берег Волги. Пологий песчаный пляж чуть дальше от кромки воды был покрыт высоким кустарником, в тени которого и располагались отдыхающие. Среди них было много хорошеньких жен офицеров дивизии, и некоторые из наших студентов бесстрашно пытались заводить с ними романы.

Наша дружба с экипажами крепла день ото дня. А экипаж студента Фетисова так его полюбил, что командир предложил прокатиться во время очередного вечернего вылета на полигон. «Пассажирским» местом на бомбардировщике Ил-28 было катапультируемое кресло штурмана. Сам штурман весь полет сидел на табуретке у прицела в застекленном носу самолета. Фетисов не смог отказаться, и командир пошел на грубейшее нарушение «Наставления по полетам». Все мы, конечно, об этом ничего не знали. Когда же самолеты приземлились и рулили к своим стоянкам, вдруг на одном из них на ходу открывается люк кабины штурмана и, перекрывая шум двигателей, истошный вопль самых изощренных ненормативных выражений в адрес студента Фетисова огласил стоянку эскадрильи. Когда самолет остановился на своем месте и мы подбежали к нему, стараясь что-то узнать о судьбе нашего товарища, картина была удручающей. Техник самолета, поднявшись по приставленной стремянке, за шиворот вытаскивал из кабины полуживого зеленого Фетисова, который продолжал обеими руками держать свою пилотку, полную рвотных масс.

— Он облевал всю кабину! — не унимался штурман. — Теперь на самолете месяц летать нельзя.

Вскоре мы об этом инциденте забыли. Говорили что командира экипажа наказали. Самолет отправили в технико-эксплуатационную часть на профилактические работы — отмывать кабину штурмана. Ну а Фетисов и так был наказан сильным дискомфортом полета на реактивном бомбардировщике.

После завершения полного курса пятилетней военной подготовки, прослушивания лекций и сдачи зачетов по таким дисциплинам, как «Организация технического обслуживания самолетов ВВС», «Тактика ВВС» и др., нам в торжественной обстановке были вручены офицерские военные билеты и зачитан приказ министра обороны о присвоении звания лейтенанта запаса.

Распределение на работу