Неизвестный Сухой. Годы в секретном КБ

Наверное, Павлу Осиповичу было интересно промоделировать на наших дипломных проектах какие-то конкретные варианты задуманных им сверхзвуковых истребителей. И для нашей будущей работы в бригадах его КБ было также очень полезно детально разобраться в технологии общего проектирования самолетов этого типа. Поэтому в бланках заданий на дипломный проект, которые он подписывал, были только фронтовые истребители, истребители-перехватчики и истребители-бомбардировщики с варьируемыми значениями максимальной скорости, потолка дальности и полезной нагрузки. Чтобы расчетные данные наших проектов можно было сравнивать с его проектами, мы должны были пользоваться отчетами ЦАГИ по продувкам конкретных моделей в сверхзвуковых трубах, полным набором скоростных характеристик двигателя АЛ-7Ф, габаритными и весовыми данными всего бортового оборудования и различного вооружения. Все эти материалы имели гриф или «Секретно», или «Совершенно секретно».

В процессе работы над чертежами в бригаде крыла мне не приходилось иметь дело с секретными документами. Все ранее выпущенные чертежи в виде синек хранились в больших папках на полках шкафов в зале нашей бригады и были доступны каждому. Если нужной синьки чертежа не оказывалось на месте, можно было, подписав у начальника бригады служебную записку, спуститься в подвал, в центральный архив, и заказать «неучтенную копию» этого чертежа. Там же можно было взять нужную кальку чертежа для внесения изменений. Все чертежи конструкторских бригад КБ были несекретными. Только бригада общих видов (№ 1) и вооруженцы (№ 10) выпускали чертежи, схемы и плакаты с различными грифами секретности.

Видимо, по указанию Павла Осиповича нам, студентам, предоставили возможность пользоваться документами с грифом «Секретно» и «Совершенно секретно». Первый (секретный) отдел КБ помещался на первом этаже. В боковой стене просторной комнаты было несколько небольших окошек с широкими подоконниками. Окошки изнутри закрывались стальной дверцей. Подходишь к окошку и стучишь. Дверца открывается, и на тебя смотрит девушка. Ты протягиваешь ей свой заводской пропуск как залог и называешь инвентарный номер нужного тебе документа. Получаешь документ и его учетную карточку. В каждой ее строчке записывается фамилия нового пользователя, затем дата получения и две подписи: твоя и того, кто выдал, потом дата возврата и опять две подписи. Главное — это знать инвентарный номер. Их мы узнавали в бригаде общих видов и от наших предшественников, бывших дипломников нашей кафедры, которые защитились в прошлом году. Кстати, их секретные дипломные проекты тоже находились в Первом отделе под соответствующими инвентарными номерами, и мы их смотрели. Взятый секретный документ ты должен был вернуть в тот же день, ибо ты не мог выйти с завода без пропуска.

Однажды мне в бригаду звонит один из наших студентов и говорит: «Приходите с Емелиным в Первый отдел. Будем получать чемоданы». Заходим, а там все наши студенты. Каждый получил алюминиевый чемоданчик, покрашенный снаружи в бордовый цвет, и печать с выгравированным номером. Внутри чемодана лежал пустой бланк учета хранящихся в чемодане секретных документов. Каждый чемодан имел свой номер, хранился на стеллаже в Первом отделе, и хозяин чемодана мог его получить в любое время, назвав его номер, сдав взамен свой заводской пропуск и расписавшись в карточке учета пользования чемоданом.

В моем чемоданчике сначала появилась Пояснительная записка дипломного проекта Бориса Вахрушева, который уже год работал инженером-конструктором в нашей бригаде и с которым я мог каждый день советоваться. На первой странице моей записки в ее правом верхнем углу я старательно вывел слово: «Секретно».

В подвальном этаже нашего здания КБ рядом с архивом был склад канцелярских принадлежностей, где бесплатно выдавали карандаши «Кохинор» чехословацкого производства любой твердости. Мы ими пользовались уже с первого курса, но покупали за большую цену в Центральном универмаге на Петровке. А тут даром. Как раз в это время в бригаде крыла меня научили быстро затачивать карандаш ножичком или лезвием бритвы. И этот навык до сих пор приводит в восторг моих внуков. Для контурных линий мы использовали карандаши твердости «В» или «НВ», заточенные лопаткой. Для осевых линий — «2Н». Для надписей — кругло заточенные карандаши твердости «В».

Основным материалом для конструкторских проработок и чертежей был пергамин. Он был прозрачным, почти как калька, но его шершавая поверхность позволяла чертить и делать надписи карандашом. Пергамин существенно облегчал труд конструктора.