Неизвестный Сухой. Годы в секретном КБ

Но через несколько лет это доброе начинание Н.С. Хрущева сошло на нет. Брать машину напрокат стало неприятно. Новые машины на базу не поступали. И их число быстро уменьшалось за счет полностью разбитых. Оставшиеся имели множество дефектов и отказывали в пути. Перед выездом из автобазы я должен был подписать длинный перечень вмятин, царапин, подтеканий масла и поломанных деталей. Проверять всю машину, чтобы внести дополнительные пункты дефектов, времени не было. Но когда я возвращал машину, механик всегда находил дефекты, не указанные в перечне. И за них я должен был платить приличную сумму.

Другим увлечением молодости стала для меня охота. Увидел объявление о годовом общем собрании коллектива охотников нашего завода п/я 2325. Зашел посмотреть, что там за компания и чем они занимаются. Мне все понравилось, и я тут же записался в группу новичков для подготовки к сдаче экзамена по охотоведению. Экзамен сдан. У меня в руках охотничий билет с моей фотографией. Теперь мне разрешается купить ружье и патроны. Охотничий магазин на Неглинной улице давно привлекал мое внимание.

И тут выясняется, что мой друг, чемпион Москвы по штанге Валя Кац в качестве приза получает второе ружье. А свое первое, совсем новое, 16-го калибра продает мне всего за 200 рублей. По совету моих новых знакомых — охотников нашего завода покупаю все необходимое для чистки ружья и снаряжения патронов. Теперь я к охоте готов.

Середина декабря. «Открыта охота на зайцев», — сообщает мне при встрече в столовой мастер инструментального цеха Николай Баронкин. «Собирается компания. Едем под Гжатск. Там у меня знакомый егерь Но у нас нет машины. Может, придумаешь что-нибудь?» Я отвечаю, что могу взять машину напрокат. «Отлично, — говорит Баронкин — Послезавтра пятница, конец недели. В пятницу после работы и выезжаем».

Тогда я не знал, что в пятницу вечером начинается «шабат», святой для евреев праздник субботы, когда нельзя ездить не только на охоту. Эта пятница была для меня очень суматошной. После обеда я взял отгул и поехал за машиной, оттуда домой в Кунцево. Оделся для охоты, загрузился и помчался на завод за своими наставниками по охотничьему промыслу.

Выехали мы из города по Минскому шоссе, когда стемнело Проехали мимо моего дома в Кунцеве, и начался крупный снегопад. Яркие снежинки в лучах моих фар вели бесконечный хоровод и создавали ощущение какого-то постоянного уюта. Трое охотников, находившихся в машине, тихо дремали. Две охотничьи собаки мерно посапывали. Когда я проехал Можайск, то уже почувствовал сильную усталость Когда же я стал клевать носом, Николай Баронкин, сидевший рядом, предложил:

— Лень, ты устал, может, поменяешься с Димой? Он молодой и машину водит отлично.

— Хорошо, — сказал я и подумал, что это замечательное предложение.

Дима сел за руль. Я рядом с ним. Когда тронулись, я был абсолютно уверен, что машина в надежных руках, и мгновенно заснул.

Очнулся от непривычного ощущения боковой перегрузки. Смотрю, мы на большой скорости крутимся по заснеженному Минскому шоссе. Пока я что-то стал соображать, движущуюся машину развернуло почти задом наперед. Со всего хода мы своим левым боком ударяемся в высокий правый снежный вал шоссе, сформированный снегоуборочными машинами. Мне очень запомнился длительный полет в «Победе», которая в воздухе медленно переворачивалась крышей вниз. Одна только мысль занимала мое сознание в эти секунды полета: «Чем все это кончится?» Видимо, Бог услышал меня. Мы упали в большой кювет, который тянулся вдоль шоссе и был полностью засыпан мягким снегом. Был сильный треск и… полная тишина. Только наши две собаки очень тяжело и отрывисто дышали. Машина лежала на левом боку, зарывшись в снег. Я дотянулся до ключа и выключил зажигание двигателя. Боялся пожара.

Выбирались, как из подводной лодки. Правые двери открыли вверх. Подтягиваясь, переваливались через проемы дверей на глубокий снег. Помогли собакам Взбираемся на шоссе. Ночь без единого огонька, мороз — 20, кругом никого и тишина.

Становится ясно, почему нас закрутило. Мы шли на длинный подъем. Дорога была засыпана свежим снегом, но на подъеме под ним был лед. И когда наш отличный водитель на подъеме прибавил газ, задние колеса на льду заюзили. Дима быстро не отреагировал, и начался занос машины.

Но наше положение было не из приятных. Вчетвером нам «Победу» из глубокого снега кювета на шоссе не вытащить. На таком морозе мы долго не продержимся. А ночью на шоссе никакого движения. Мы в растерянности стоим на шоссе и смотрим на очертания безжизненно лежащей на боку в кювете нашей еще недавно такой красивой и надежной машины. Наши псы разбрелись по шоссе изучать новые запахи.

Мобильных телефонов тогда не было. Придорожных телефонов через каждую милю, как на фривеях в Америке, тоже не было.

И вдруг со стороны Москвы появились огоньки фар. Минуты волнительного ожидания, и перед нами останавливается небольшой автобус типа ПАЗ. Из него выскакивают двенадцать молодцев в белых полушубках в валенках и серых каракулевых шапках-ушанках. Я не мог поверить этому чуду.