Неизвестный террорист

– Теперь смотри: вот, например, ты мне позвонила… – На экране телефона появилась смеющаяся физиономия Куколки, зазвучали знакомые такты ноктюрна Шопена, и Тарик спросил: – Неужели эта муть тебе действительно нравится?

– Да, иногда это очень приятно послушать, – ответила она.

Они еще час провели, мило общаясь подобным образом, и Куколка уже начала сомневаться, что за этим последует продолжение. По всей вероятности, нет. «Возможно, этот Тарик – действительно не по девочкам, – думала она, – уж больно он хорош собой, да и познакомились мы во время празднования Mardi Gras на гей-параде. Ну и ладно, значит, так уж мне сегодня повезло». Она встала, собираясь уходить и уже начав извиняться, что слишком засиделась. Затем она обняла его на прощание и быстро поцеловала в щеку, заранее решив, что объятие будет исключительно дружеским, как и мимолетный, хотя и теплый, поцелуй, а потом она уйдет.

Вот только поцелуй этот оказался отнюдь не дружеским и не прощальным.

Над заливом вдруг поднялся ветер, прилетевший с океана, и с силой ударил в оконное стекло. А потом все снова стихло, погрузившись в ночную тьму.

24

Тарик откатился к самому краю широченной кровати, на которой разметались их обнаженные тела, и вытащил из валявшихся на полу джинсов маленький квадратный кошелек из пластика. Затем, встав на колени, расстегнул на кошельке молнию и, придерживая свободной рукой эрегированный член, щедро посыпал его белым порошком, которого в кошельке оказалось довольно много, так что какую-то часть он даже просыпал на пол. Затем он предложил Куколке нюхнуть порошок. Она согласилась. У нее сразу как-то странно свело челюсти, и она невольно с силой стиснула зубы, но потом… вдруг почувствовала небывалый прилив сил и бодрости, и ей стало так хорошо!

Она откинулась на постель, и Тарик, склонившись над ней, насыпал немного порошка ей на грудь вокруг сосков. Он поцеловал ее, затем, вдохнув порошок, стал ласкать языком каждый сосок по очереди. Потом он сел и протянул пластиковый кошелек Куколке. Наркотиков там было куда больше.

– Оставь себе, – сказал Тарик.

– Уверен? – спросила Куколка.

– Уверен. Там, откуда я его получил, этого добра много.

Куколка поблагодарила парня и бросила кошелечек поверх своих одежек, кучкой валявшихся на полу.

А потом Тарик то нежно целовал ее в самые сокровенные местечки, то страстно впивался в губы, то кончиком языка ласкал клитор, и Куколку покинули всякие мысли о том, что у нее есть душа, а у этой души есть достоинство и потребности, не менее важные и глубокие, чем потребности тела, что некая сила побуждает людские души искать друг друга, чтобы не сгинуть в одиночестве; подобные мысли казались ей сейчас невыносимыми, и она гнала их от себя, стараясь думать, что они просто совокупляются, только и всего.

Куколка то приподнимала голову, то снова бессильно роняла ее на подушку. Ног своих она вообще не чувствовала. И время от времени тихонько постанывала, яростно пытаясь оттолкнуть Тарика, который все продолжал ласкать языком ее клитор, и это становилось невыносимым, и она чувствовала, что сейчас кончит.

Затем она встала на четвереньки, упершись головой в подушку и выставив зад. Ей хотелось, чтобы Тарик вошел в нее, и она, просунув руку меж бедрами, ухватила его за член и буквально вставила в себя, а сама с силой подалась назад.

И они стали покачиваться взад-вперед – каждый в своем, чуть отличном, но все же похожем ритме. Как и во время того танца на улице, они двигались как бы по спирали, сперва расходясь в разные стороны, а потом опять устремляясь навстречу друг другу, дабы снова и снова вместе испытывать невообразимый, неповторимый, неописуемый восторг соития. Влагалище слегка жгло от попавшего туда порошка; Тарик засунул большой палец ей в анус, точно в сочный апельсин, и каждая клеточка ее тела отвечала на его яростные ласки, как дикий зверь, как бык во время родео. Она дугой выгибалась под этими ласками, а он свободной рукой проводил вдоль ее тела, ловил в ладонь одну из раскачивавшихся грудей, и она вся замирала, когда он сжимал в слегка раздвинутых пальцах затвердевший сосок. Потом его рука скользила выше, гладила ее по лицу, находила губы, и она целовала его пальцы, его грубые пальцы, его нежные пальцы, и брала их в рот, и воображала, что это не пальцы, а…