Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)

В заключение своей первой статьи о битве между красной Россией и коричневой Германией И.М. Троцкий профетически предрек немецким армадам гибель в бескрайних русских степях, а Гитлеру судьбу Наполеона. В 1944 г., когда война медленно, но верно шла к победному для СССР и его союзников концу, И.М. Троцкий писал в статье «Действительность и иллюзии» («Wirkligkeit und Illusionen»), что советское командование сумело создать современную армию, укрепленную инженерным и офицерским составом, которая поставила перед собой задачу уничтожать во время отступления все, что могло бы пригодиться врагу. По мере продолжения войны она все больше и больше превращается в Отечественную, где вместе с солдатами «плечом к плечу» врагу противостоят партизанские отряды, а с ними и все население, включая женщин и детей.

Русские солдаты по-иному понимают свою задачу и свою ответственность, чем их отцы и деды в царские времена. И воюют они не заржавленными штыками и недоброкачественными пулеметами, как в Первую мировую войну, а первоклассным оружием.

Ко всему прочему, отмечает И.М. Троцкий, Сталин добился огромного морального авторитета как среди своего народа, так и за рубежом, чем не могут похвастаться ни Гитлер, ни Муссолини.

По окончанию войны, дискутируя с высказываниями Томаса Манна, который декларировал, что:

Воскресение Германии произойдет лишь в случае нового рождения и очищения души и духа ее народа,

— и Эмиля Людвига, полагавшего, что именно оккупированная и управляемая союзниками Германия духовно преобразится в процессе перевоспитания и всесторонней помощи, — И.М. Троцкий настаивал, что:

Мирная Германия возможна лишь в том случае, если с исторической арены навсегда и бесследно исчезнет современная идеология господствующей расы и сама расовая теория.

Помимо статей на политические темы И.М. Троцкий печатал и свои воспоминания, которые впоследствии, а иногда и практически одновременно (в 1960-е) публиковал и на русском языке — например, статьи о своих встречах с графом С.Ю. Витте: «Международная политика в Зальцшлирфре» («Weltpolitik in Salzschlirf») и «Посещение графа Витте («Besuch bei Graf Witte») — обе в 1944 г.

Из публикаций на литературно-исторические темы особенно интересна статья «Бьернсон и Гамсун (Из личных воспоминаний)»¹⁷. В ней Троцкий пишет, что:

Из пестрой галереи личностей, с которыми он был знаком в Скандинавии, помимо Георга Брандеса и Августа Стриндберга , сверкали оригинальные и привлекающие к себе внимание фигуры Бьерна Бьернсона и Кнута Гамсуна. Через тридцать с лишним лет оба эти имени знаменитых скандинавских деятелей <культуры>стали нарицательными, символизируя беспринципность и предательство национальных интересов. Римская поговорка гласит: о мертвых можно говорить либо хорошее, либо ничего. Бьерн Бьернсон, скончавшийся несколько месяцев назад, таким образом, оказывается вне поля критики. Однако человеку, сохраняющему память о нем и Кнуте Гамсуне, тяжело сознавать, что эти когда-то знакомые ему люди перешли в стан нацистов. Кнут Гамсун никогда не отличался высокими принципами и сильным характером. Он был и оставался вплоть до своего преклонного возраста всеотрицающим, всезнающим, чудаковатым человеком богемы. Кроме того он редко высказывался по политическим вопросам, будучи погруженным в мир своих поэтических фантазий.

Бьерн Бьернсон, напротив, обладая духом свободолюбия, присущим его знаменитой фамилии¹⁸, являл собой ярко выраженный поэтический темперамент и высоко держал знамя демократии. Мое знакомство с обоими норвежскими литераторами относится к тем счастливым временам, когда город Осло еще назывался Христианией, а такие понятия как расовая ненависть, господствующая раса и недочеловек не имели еще хождения.

Я познакомился с этими литераторами благодаря протекции Георга Брандеса. <...> Первым я посетил Бьерна Бьернсона, который в то время руководил театром Осло. Этот пятидесятилетний человек, имевший по-юношески молодое лицо, обрамленное серебряными волосами, с самого первого взгляда расположил меня к себе. Он принадлежал к тем счастливым натурам, что в считанные минуты сходятся с людьми и становятся с ними близки, как старые хорошие знакомые. <...>

От его острых глаз ничего не ускользало. Он обладал необыкновенным талантом имитатора и рассказчика. Выступая одновременно в роли артиста, писателя и критика, он никого не щадил своим острым языком».

Как отмечают историки литературы, «Бьернсон и Ибсен соперничали между собой, борясь за место самого великого писателя Норвегии. В сфере общественной жизни положение Бьернсона было уникальным, он постоянно высказывался по всем значительным поводам и оставался абсолютно непререкаемым авторитетом. Бьернсон активно участвовал в международных дискуссиях и часто бывал в других странах: Германии, Франции, Италии... Что касается Ибсена, то он вообще не приезжал в Норвегию с тех пор, как с горечью в сердце покинул ее в 1864 году¹⁹». В этой связи И.М. Троцкий приводит забавный анекдот, рассказанный ему Бьерном Бьернсоном: