Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)

Еврейские дни дошли и до нас. В Париже, говорят, взяли 40.000. Хватают по ночам, 1о минут на сборы. И мужчинам и женщинам бреют головы — и затем человек исчезает без следа. Детей отнимают, рвут их документы, номеруют — будет без роду-племени, где-то воспитают по-своему. Молодых евреек — в бардаки, для солдат.. У нас взяли уже, говорят, человек 700-800²³¹. <...> 25-го авг<уста> до Cannes <Канн> доехал с какой-то блядью, в такси, заплатил 50 фр<франков> (она — 250). Зашел к Л<иберманам>. Вечером они к нам²³², — и среду, 2 сентября 1942 г.:

Евреям (взятым) не дают пить²³³.

В сентябре 1943 г., после капитуляции Италии, немецкие войска заняли департаменты, входившие в итальянскую зону оккупации, и приступили к ее «зачистке». Повальные облавы, аресты и депортации евреев в лагеря смерти продолжались вплоть до освобождения Франции союзниками в июне-августе 1944-го²³⁴. В течение пяти месяцев было схвачено и депортировано около пяти тысяч евреев.

Когда итальянцев сменили немцы, условия жизни ухудшились, и Стефа сняла специальную комнату, в которой прятала Сашу <согласно объяснению самого Либермана²³⁵, Стефа достала фальшивые «арийские» документы, по которым числилась одинокой женщиной. — М.У.>. Он прятался в ней до конца войны, носил специальные мягкие тапочки, чтобы посторонние люди не могли слышать его шагов, не выходил на улицу в дневное время, а Стефа, находясь постоянно под угрозой <быть арестованной. — М.У.>²³⁶, выполняла все его поручения²³⁷.

С сентября 1943-го по сентябрь 1944 года супруги жили в условиях постоянной смертельной опасности и нищеты. Как вспоминал А. Либерман, естественно, было совершенно невозможно как-то зарабатывать. Мы жили в это время на выклянченном мороженом картофеле и гнилой моркови. И при этом в постоянном страхе, что нас в любой момент может обнаружить гестапо во время проведения очередной облавы. Вполне понятно, что мы не имели возможности получить медицинскую или зубоврачебную помощь.

После освобождения Франции супруги в сентябре 1944-го вернулись в Париж. Три года они перебивались с хлеба на квас — с работой было как никогда плохо. Наконец, списавшись со своим другом и учителем Эгоном Петри, преподававшем с начала 1940-х в калифорнийском Mills College, Либерман занимает у знакомых несколько тысяч долларов и, оставив жену в Париже, отправляется за океан. Летом 1947-го он приезжает в Окленд, где живет Петри, с надеждой на то, что старый друг и учитель устроит его на работу.

В статье «Эгон Петри и “петриоты”»²³⁸ со слов одного из петриотов рассказывается следующая история:

Эгон Петри, пригласив в свое время Либермана приехать в Окленд, впоследствии, из-за повседневной бытовой суеты об этом совсем забыл. Либерман, практически не говоривший тогда по-английски, имея на руках из имущества только несколько чемоданов, пересек всю Атлантику и 3000 миль континентальной части Соединенных Штатов и прибыл в Калифорнию. Когда же он, наконец, появился в доме Петри, тот, открыв дверь, в ответ на приветствие воскликнул: «Что случилось, Саша, что ты делаешь здесь?»

Этот анекдот, по свидетельству Михаэлы Бенедикт, рассказал ей ее учитель, один из первых выпускников класса Э. Петри-А. Либермана в Mills College, профессор Роберт Шелдон²³⁹. «Забывчивость» Эгона Петри, являлась, конечно, не более чем шуткой, ибо, как явствует из последующей судьбы Либермана, его старый друг был человеком благородным и ответственным. С лета 1947 г. Александр Либерман, практически не владевший английским²⁴⁰, стал преподавать вместе с Эгоном Петри в Mills College — одном из самых престижных музыкальном учебном заведении в Калифорнии.

Несмотря на все трудности новой жизни, Либерманы не забывали об Иване Бунине, доживавшем свои дни в Париже. Вплоть до кончины писателя они поддерживали с Верой Николаевной регулярную переписку. Помимо писем Александра и Стефы Либерман к В.Н. Муромцевой-Буниной²⁴¹, в РАЛ хранится сделанный ею 1958 г. набросок свидетельства на французском языке о тяжелой подпольной жизни Либерманов в Ницце. По-видимому, такой документ понадобился Либерманам как свидетельское показание третьего лица при оформлении ими компенсации у правительства ФРГ.

Где находятся ответные письма Бунина, неизвестно, поскольку архив А. Либермана до сих пор не обнаружен.

Гонимый по миру еврей-космополит Александр Либерман — вечный Ди-Пи, человек без гражданства²⁴² обрел в Калифорнии свою новую родину (он стал гражданином США 08 апреля 1953 г.), где в обстановке почета и уважения и скончался после тяжелой, но, к счастью, непродолжительной болезни²⁴³ в 1977 г. Урны с прахом Александра (Саши) и Стефании (Стефи) Либерман, которая пережила его на шесть с лишним лет, покоятся в колумбарии The Chapel of the Chimes в Окленде (Калифорния).

Александр Либерман 244