Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)

...позвольте Вам сказать (хотя это всем совершенно ясно и не может не быть ясно), что финансовые расчеты не имели и не имеют ни малейшего отношения ни к моему уходу из «Н. Журнала», ни к прекращению наших давних дружеских отношений. <...> единственной причиной было Ваше письмо к Бунину, — Вы это знаете. <...> Бунин был вместе со мной инициатором «Нового Журнала». <...> Он был также и самым ценным и знаменитым из его сотрудников... Вы сочли возможным написать ему то письмо. Сочли возможным, даже не запросив его, в чем дело, почему он ушел из парижского Союза, — вещь совершенно неслыханная, Ваше действие после 30 лет дружбы. Это письмо Вы послали открытым по адресу Зайцева, под предлогом, что адреса Ивана Алексеевича в Жуанле-Пэн не знали (почта, однако, письма пересылает). Мой адрес Вы во всяком случае знали... Письмо Ваше было для Бунина оскорбительным. Оно было причиной его ухода из «Нового Журнала». Бунин тотчас объявил мне, что из «Нового Журнала» уходит. Таким образом, ушел и я. Я грубо солгал бы Вам, если бы сказал, что после такого Вашего действия в отношении моего лучшего друга Бунина (а косвенно и в отношении меня) наши с Вами отношения могли бы остаться хотя бы только близкими к прежним...

К началу 1950-х — после «ждановщины», которая отрезвила колеблющихся литераторов-эмигрантов, эмоциональные разборки первых послевоенных лет потеряли свою остроту, и место вспыхнувших было симпатий к СССР вновь заступил антисоветизм. Что же касается самого Бунина, то оказавшись в ссоре со многими своими сотоварищами из литературного лагеря, он по-прежнему пользовался огромным моральным авторитетом в эмигрантской среде.

Марк Алданов, верный друг и опекун Ивана Бунина, в своем первом за долгие годы и конфиденциальном — как он подчеркивает, письме к секретарю нью-йоркского Литфонда Илье Марковичу Троцкому — их общему старому знакомому, в свое время лоббировавшему интересы писателя в Нобелевском комитете, сообщал:

16, avenue George Clemanceau, Nice, France 26 августа 1950

Дорогой Илья Маркович, Вас, вероятно, удивит это мое письмо: то мы с Вами годами не переписываемся и не видимся <...>, то от меня длинное письмо, да еще с большой просьбой. Просьба эта об И.А. Бунине. Он лежит в Париже тяжело больной. Боюсь, что он умирает. Я вчера получил от его жены Веры Николаевны письмо: три врача признали, что необходимо сделать ему серьезную операцию (мочевой пузырь). На ее вопрос, вынесет ли он такую операцию в свои 8о лет, при многих других болезнях, осложняющих одна другую, ответили, что гарантировать ничего не могут, но если операции не сделать, то он скоро умрет в сильных мучениях! Денег у них нет. Я от себя делаю что могу (иначе не имел бы и права обращаться к другим). Нобелевская премия за 16 лет проедена Буниным. Он всегда в эмиграции и зарабатывал мало, а в годы оккупации прожил остатки. Вел себя, как вы знаете, очень достойно, — не только ни одной строчки при Гитлере не напечатал, но и кормил и поил несколько лет других людей, в том числе одного писателя-еврея, который у него все эти годы жил.

Говоря про «одного писателя-еврея», Алданов имеет в виду литературного критика и мемуариста Александра Бахраха (см. раздел Гл. 5 «Спасенные Буниным»: Александр Бахрах и супруги Либерман»).

Обращаясь к Илье Троцкому, Алданов, без сомнения, знал, что его адресат «к обязанностям своим относился чрезвычайно добросовестно: через его руки проходили все письма о помощи, он составлял списки нуждающихся, он вел со многими литераторами, учеными, артистами постоянную переписку»⁵³.

Будучи исключительно тактичным и щепетильным человеком, Алданов формулирует свою просьбу об оказании материальной помощи Бунину в очень осторожных по отношению к третьим лицам выражениях:

Я знаю (и мне как раз вчера сказала об этом А. Даманская⁵⁴), что у Вас большие связи в еврейских кругах, в частности по Вашей организации⁵⁵. В этой организации работает и мой старый друг Я.Г. Фрумкин, но он едва ли умеет собирать деньги, а Вы, быть может, умеете и, так же как он, пользуетесь там большим уважением. Если Вам удастся что-либо собрать, то лучше всего пошлите деньги прямо его жене <...>. Тогда скажите ей, что от меня узнали о тяжелом положении Ивана Алексеевича. Впрочем, можете послать и мне в Ниццу: я тотчас им переведу и сообщу, от кого деньги. Быть может, Вы хороши с Ханиным⁵⁶? Он очень добрый хороший человек, большой культуры и отзывчивости. Писать ему бесполезно, — так как он завален делами. Но при личном обращении <...> он едва ли Вам откажет. Он знает и любит Бунина. <...> Простите, что пишу <...> только об этом: я очень расстроен. Шлю Вам сердечный привет и лучшие пожелания.

Ваш М. Ландау Алданов.