Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)

От рождения он звался Иосиф Исидорович Перельман, но, решив быть русским литератором, посчитал необходимым дистанцироваться от своей «биографической данности» и обзавестись псевдонимом. Помог ему в этом Чехов со своим рассказом «Попрыгунья», в котором фигурирует некто «доктор Дымов» — человек милый, деликатный, трудолюбивый, но, по мнению ярких личностей, составлявших окружение его жены, ничем особо не примечательный. И лишь после его трагический смерти оказалось, что это «был великий, необыкновенный человек. Какие дарования! А какая нравственная сила! Добрая, чистая, любящая душа, — не человек, а стекло! Служил науке и умер от науки. А работал, как вол, день и ночь, никто его не щадил...» Трудно судить, как глубоко персонифицировал себя Осип Перельман с любимым героем Чехова, но с псевдонимом он сжился настолько, что он стал фамилией его семьи: его жена, и дочка по жизни тоже были Дымовыми».

И.М. Троцкий писал¹⁶⁵, что Имя Дымова появилось в литературе в ту эпоху, когда первые ряды на русском Парнасе, рядом с Л.Н. Толстым, занимали такие корифеи, как Чехов, Горький, Бунин, Андреев, Мережковский, Куприн, Сологуб, а в поэзии Бальмонт, Брюсов и Гиппиус.

В отличие от своих старших собратьев по перу и хороших знакомых Дымов не являлся ни «властителем дум» русского общества, ни глашатаем нового литературного направления. В его новеллах и рассказах царил камерный мир, стихией которого были «клочки» событий, настроений, переживаний, — «коротенькие образы, коротенькие мысли, коротенькие чувства и мелькание, мелькание, мелькание без конца»: суть этого мира К.И. Чуковский назвал «мистицизмом обыденности»¹⁶⁶.

Многогранно и разнообразно одаренный Дымов оставил след в различных литературных жанрах: как тонкий импрессионист-прозаик (<сборник рассказов> «Солнцеворот»), как даровитый и плодовитый сатирик и юморист, как автор социальной повести в традициях классического реализма (<...> рассказ «Бунтов-щики»), наконец, как писатель романист¹⁶⁷. Однако, возможно, наибольшую известность он приобрел как драматург, театральный деятель¹⁶⁸.

В 1905-1913 гг. Осип Дымов был и одним из самых известных публицистов в России. Его имя как автора политических фельетонов было на слуху у читающей публики, ему даже начали подражать.

Замечательный рассказчик, обладавший даром подражания, талантливый рисовальщик-шаржист¹⁶⁹:

Живой, остроумный и общительный, имевший обширный круг друзей и знакомых¹⁷⁰,

— «Дымок», долгие годы студент, а затем выпускник Петербургского лесотехнического института, был завсегдатаем петербургских художественных салонов, театральных премьер и прочих мероприятий в столице Российской империи. Его любили, привечали:

Не потому, что он говорит особенно умные вещи или проводит необыкновенные идеи. Нет, он попросту умеет смеяться, умеет вызывать хороший бодрый незлобивый смех, а это большое качество в наше время¹⁷¹.

И.М. Троцкий вспоминает:

Искусством имитации он обладал в совершенстве. Ему легко удавалось улавливать смешные черты характера и заострять их до гротеска. Помнится сценка в доме князя Эристова¹⁷² в былом Петербурге, служившем подобием литературного салона, где Дымов, по просьбе гостей, демонстрировал искусство перевоплощения <...> — литературный диспут с участием Куприна, Арцыбашева, Пильского, Чирикова, Мужейля, Шолома Аша и издателя Ладыжникова, тут же присутствовавших. Шел разбор нового произведения Сергея Ценского. Дымов единолично изображал каждого из участников. Арцыбашев был туг на ухо и говорил бабьим голосом... Куприн, слегка навеселе, сыпал остротами. Ладыжников — страдал косноязычием, с трудом выдавливая фразу. Шолом Аш, ужасающе коверкая русскую речь, пытался сказать что-то свое о Ценском.

Мастерский показ в «кривом зеркале» каждого из мнимых участников диспута вызывал взрывы хохота. Громче всех смеялись живые оригиналы дымовских пародий¹⁷³.

В другом месте¹⁷⁴ И.М. Троцкий, вспоминая колоритную картину берлинской салонной жизни 1910-х, описывает вечера в доме знаменитого музыканта и дирижера Сергея Кусевицкого. Он рассказывает, как на знаменитых «четвергах» в берлинском особняке четы Кусевицких Осип Дымов потешал гостей и самих хозяев:

Сколько смеха и неподдельного веселья вносил он в эти вечера своим брызжущим юмором и даром имитатора! Как неподражаемо хорошо имитировал он Шаляпина, Собинова, Рейнгардта, художника Клевера, скульптора Судьбинина... Даже строгий Рахманинов или замкнутый Артур Никиш не могли удержаться от смеха.