Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)

В одном из своих писем И.М. Троцкому его старый знакомый русскословец С.И. Орем пишет:

мне вспомнилось наше московское «Русское слово». Собирались мы все в редакции к 1 часу ночи. В это время звонил петербургский телефон. Говорил обычно И.И. Колышко («Баян»)»¹⁸⁹.

Илья Маркович Троцкий поддерживал отношения с Иосифом Иосифовичем Колышко долгие годы и написал о нем — единственном из своих коллег по работе в газете «Русское слово»! — несколько весьма ценных с исторической точки зрения очерков-воспоминаний¹⁹⁰. Можно полагать, что Колышко был не только интересен ему как уникальный в своем роде типаж, но и достаточно симпатичен в личном плане. По крайней мере, во всех этих характеристиках и оценках И.И. Колышко, при их общей негативности, явно чувствуется снисходительность:

Собеседник Колышко был изумительный. Слушая его, казалось, будто для него не существует секретов ни в правительственных сферах, ни в думских кругах столицы. Журнальный мир Москвы и Петрограда он знает до мельчайших тонкостей, не стесняясь в классификациях и оценках. <Он> пользовался репутацией отменного гурмана и ценителя хороших вин¹⁹¹.

Подобного рода отношение к этому персонажу характерно и для других свидетелей времени:

В разговорах Колышко был очень интересен, остроумен и едок и в то же время мог расположить к себе, если хотел. Он очень нравился женщинам¹⁹².

Одновременно те, кто знал И.И. Колышко, также единодушно говорили о нем как об аморальной, авантюристической личности. К сожалению <...>, такие оценки имели под собой достаточно оснований, это видно и из текста его мемуаров. Но злобы на него не держали, скорее обличая — «отпущали»¹⁹³.

Польский дворянин из военной семьи Иосиф Иосифович Колышко был заметной на общественно-политической и литературной сцене русского «Серебряного века» фигурой. В начале своего жизненного пути Иосиф пошел по стопам отца — офицера-кавалериста: 1878 г. он окончил Полоцкую военную гимназию, а в 1880 г. — Николаевское кавалерийское училище, и, выйдя из него корнетом, довольно быстро дослужился до по-ручика. Однако военная служба его мало привлекала и после знакомства в 1881 г. с князем В.П. Мещерским — крупнейшим представителем русского охранительского консерватизма, личным другом Александра III и многолетним советником Николая II, Колышко начинает печататься в его журнале «Гражданин» под псевдонимом «Серенький». Интересно, что в своих мемуарах, особо выделяя как негативную характеристику «юдофобство Александра III (переданное им сыну)», он одновременно подчеркивает, что в этом пункте его покровитель:

кн<язь> Мещерский, ратовавший в своем «Гражданине» против погромов, черты оседлости и за еврейскую бедноту¹⁹⁴,

— будучи ментором царя, не мог внушать тому подобного рода чувства.

Князь же составил ему протекцию в бюрократическом мире, после того как начинающий автор сменил офицерский мундир на фрак, став в 1883 г. чиновником для особых поручений при министре внутренних дел. <...> Сразу после назначения С.Ю. Витте министром путей сообщения (1892 г.) И.И. Колышко объявился под его крылом, и новоиспеченный министр послал его на ревизию Могилевского округа путей сообщений. Чистка ведомства была в интересах С.Ю. Витте, начавшего свою недолгую карьеру в путейском ведомстве с искоренения непорядков. И.И. Колышко выявил значительные злоупотребления, начальник округа был предан суду, несмотря на противодействие Сената. <...> При <приемнике Витте — М.У.> положение И.И. Колышко в Министерстве путей сообщения еще более укрепилось, он стал членом Совета временного управления казенных дорог. Но ненадолго: в каком-то деле И.И. Колышко проворовался. По слухам, проступок даже грозил судом. <...> В результате этого скандала в декабре 1894 г. <ему> пришлось покинуть службу. Позднее, семь лет спустя, он поступил в Министерство финансов, опять к Витте, и продолжал числиться там до 1917 г., дослужившись до чина действительного статского советника. <...> Стремительный взлет молодого чиновника можно объяснить лишь влиятельнейшей протекцией (почему В.П. Мещерский так покровительствовал своему сотруднику <злые языки объясняли это их гомосексуальной связью — М.У.>) и взятками. В любом случае, его деятельность с конца 188о-х была окружена атмосферой грязи, злоупотреблений и скандалов¹⁹⁵.

Одновременно с блестящей карьерой Колышко сумел прославиться как публицист. Под разными псевдонимами он активно сотрудничал в нескольких изданиях: журнале «Гражданин», «Санкт-Петербургских ведомостях» («Рославлев»), «Русском слове» («Баян») и «Биржевых ведомостях» («Вох»)». Сам И.И. Колышко дал себе следующую характеристику:

Судьба поставила меня близко к людям, делавшим эпоху — на рубеже между государственностью и общественностью. Далекий по удельному весу от «вождей» типа Милюкова, далекий по таланту от Горького, Бунина, Розанова, Мережковского, в свое время я обладал и убедительностью, и темпераментом. Я и впрямь писал в газетах разного «направления», но писал я об одном и том же¹⁹⁶.