Неизвестный Жуков - портрет без ретуши в зеркале эпохи

По утверждениям Маргариты Жуковой и ее сына Георгия, призывами: "Только не уходи из семьи!" Александра Диевна не ограничилась и прибегла к испытанному оружию - письму-телеге" в партийные инстанции. Поскольку Жуков был членом Президиума ЦК, она обратилась на самый верх. "Узнав о рождении Маши, рассказывает внук маршала Георгий, - Александра Диевна пришла в ярость и пригрозила написать в ЦК КПСС. Он отказался и еще упорнее стал просить о разводе. Тогда-то, в июне 1957 года, Александра Диевна и подала в ЦК КПСС заявление на имя Хрущева, требуя убрать Галину Семенову с ее незаконнорожденной дочкой подальше от Москвы и обязать мужа вернуться в ее семью".

Маргарита Георгиевна продолжает рассказ; "В результате этого заявления и возникли два персональных дела. - Провести расследование по делу Жукова Хрущев поручил тогдашнему секретарю по идеологии Екатерине Александровне Фурцевой. Она-то мне... и поведала подробности на третий день после смерти отца... Галина Александровна была понижена в воинском звании (в действительности, свое звание подполковника медицинской службы она сохранила. - Б.С.). Возникла угроза ее увольнения из армии. Только личное вмешательство министра обороны Жукова спасло ее от репрессий и выселения из Москвы. Как рассказала мне Фурцева, отец приехал в госпиталь Бурденко на партсобрание, где обсуждалось персональное дело Галины, и заявил коммунистам: "Не лезьте в мою личную жизнь!"... Хрущев несколько раз требовал у отца порвать с Галиной. А при обсуждении вопроса на Президиуме ЦК КПСС сказал: "За внебрачную связь мы с военных погоны снимаем!"

Дочь Жукова Мария, однако, приводит убедительные свидетельства, что отношение Хрущева к роману маршала с Галиной Семеновой, в конечном счете, оказалось достаточно умеренным, хотя вначале Никита Сергеевич резко осудил их совместную поездку в Болгарию. Мария Георгиевна цитирует записную книжку отца: "Можно сказать, что ни я, ни Галина в такой обстановке никогда не отдыхали. Мне было приятно, когда Галина радовалась хорошему отдыху, поездкам по Болгарии, но, к сожалению, время летело очень быстро и приближался конец отдыха. Галина мрачнела, у нее на сердце становилось тяжкое состояние. Летели в Москву вместе на моем самолете. По прибытии в Москву мне позвонил Булганин и сказал, что Никита неодобрительно высказался на Президиуме ЦК о том, что я отдыхал в Варне с Галиной. Это меня возмутило, и в горячке я по адресу Никиты высказал ряд резких слов, которые Булганин тут же постарался передать Хрущеву, с которым у меня вскоре состоялся на эту тему примирительный разговор. Никита сказал: "Я не возражаю против Галины, но рекомендую не торопиться". Тогда я не понял, что он своим "благожелательством" хочет иметь в моем лице верного друга, который поддержит его в борьбе за власть". Мария также запомнила рассказ матери о том, как ее вызвал "на ковер" в ГлавПУР один высокий начальник, чтобы сделать выговор по поводу ее отношений с маршалом, и Галина Александровна, несмотря ни на что, шла к нему с гордо поднятой головой.

Александре Диевне крупно не повезло, что ее письмо попало к Хрущеву как раз в дни борьбы с "антипартийной группой", когда голос Жукова имел едва ли не решающее значение. Впрочем, когда маршала снимали в октябре, к чести Никиты Сергеевича, он не стал предъявлять Жукову обвинения в "моральном разложении" и никаких мер против Галины Семеновой не принял.

А любил Георгий Константинович Галину Александровну так, как до этого не любил ни одну из женщин. Об этом свидетельствуют его письма. Вот что Жуков писал из Гурзуфа в сентябре 52-го: "До сих пор нахожусь под очарованием последней встречи с тобой, моя Галюсенька!.. Родная моя, как жаль, что нет здесь тебя. Мне не хватает тебя, без тебя я скучаю... Пусть тебя хранит моя любовь, моя мечта о тебе...". Похожее письмо из Мюссер 23 августа 1956 года: "Роднуля! Очень хочется видеть тебя. Лети скорее! Сейчас скучаю больше, чем в прошлые годы, что бы это значило? Что ты скажешь, мой милый философ? Извини, что написал плохо, пишу в море, оно сегодня такое же, как твои глаза, когда ты бываешь задумчива...". А когда у новорожденной Маши обнаружилась желтуха, Георгий Константинович утешал Галину Александровну: "Я очень прошу: возьми себя в руки и не сгибайся под тяжестью судьбы, старайся владеть собой даже и в таких случаях, так как жизнь впереди, и она должна быть психически полноценной. Имей в виду, что в таких случаях слабые не всегда выходят победителями из борьбы.... Галюша! Я все же верю в то, что увижу нашу малютку, и при этом здоровой. Не может быть, чтобы ее не спасли доктора... В надежде на близкую счастливую встречу с тобой и дочкой. Крепко, крепко целую тебя и нашу малютку".