Неизвестный

С половины восьмого утра — того самого момента, как Андерс вошёл в офис, — телефон уже успел раскалиться. Звонили представители местных властей, коннозаводчики, защитники прав животных, веганы[1] и самые обычные люди. Все требовали, чтобы полиция как можно быстрее схватила мерзавцев, совершивших злодеяние.

Собравшиеся на совещание в восемь утра, все как один, шуршали утренними газетами, когда в комнату вошёл Кнутас.

Ларс Норби только что вернулся из двухнедельного отпуска на Канарах. Он приехал поздно вечером накануне и сейчас сидел, уткнувшись в газету. Пресс-секретарь был высоким тёмноволосым мужчиной, его кожу покрывал приятный загар. Норби проработал в полиции Висбю не меньше, чем Кнутас, и числился заместителем комиссара. Ларс, несколько флегматичный, был аккуратным и надёжным сотрудником. Ничего оригинального от него ждать не приходилось, зато Кнутас всегда мог быть уверен в нём.

Встреча открылась обсуждением работы журналистов.

— Уму непостижимо, каким образом девочки появились в репортаже! — вступила Карин. — Ведь им доходчиво объяснили, что ни в коем случае нельзя давать никаких интервью.

— Этот Берг из «Региональных новостей» просто засранец — так манипулировать детьми, это ж надо! Чёртов идиот! — взорвался Витберг.

— Мы не можем препятствовать людям, будь то взрослые или дети, общаться с прессой, если они того хотят, — возразил Кнутас. — К тому же утечка информации может пойти на пользу. Благодаря появлению девочек на экране, вероятно, удастся собрать больше свидетельских показаний. Пока что нам этого очень не хватает. Плохо только одно: теперь все знают, что голова пони пропала, а это породит массу домыслов.

Сульман выглядел усталым, — видимо, накануне ему пришлось работать допоздна.

— Мы более внимательно исследовали следы от колёс автомобилей и теперь можем выделить два чётких следа, — доложил он. — Распознать первый легко — он от колёс автомобиля Йоргена Ларсона, владельца пони. Мы сравнили со следом от его покрышек — сомнений нет. Что касается второго следа, тут всё сложнее. Резина на колёсах, должно быть, грубая и вытертая. Речь, скорее всего, о небольшом грузовике или пикапе. Ну, или это универсал, например.

— Что насчёт других улик? — поинтересовалась Карин.

— Нам удалось собрать много всякого хлама: полиэтиленовые пакеты, палочки от эскимо, окурки, несколько бутылок, но ничего интересного.

— Нужно навестить других фермеров в округе, поспрашивать, не происходило ли чего странного с их лошадьми, — предложила Карин. — Ведь не все готовы сами прийти и рассказать.

— Да, только вот я не знаю, стоит ли вкладывать столько сил в подобное дело. Речь, в конце концов, всего лишь о пони.

— Что значит — всего лишь? Кто-то замучил несчастное животное, — возмутилась Карин. — И мы бросим расследование просто потому, что нет человеческих жертв?

— Тот, кто сотворил подобное с лошадью, вполне может представлять опасность и для людей, — добавил Витберг.

— Так это или нет, мы не знаем, но вот телевизионщикам с их вчерашним сюжетом точно удалось всех напугать. Телефон разрывается от звонков: общественность требует от нас сделать всё возможное и найти убийцу лошади. Кажется, чтобы успокоить людей, взволнованных происшедшим, потребуется не меньше усилий, чем для самого расследования. Да, нам ещё нужно обсудить момент с отрубленной головой. Что за человек мог так поступить и зачем? — Кнутас обвёл взглядом коллег.

— Я считаю, это похоже на месть, направленную лично против хозяина. Или его жены, или старшего сына, почему бы и нет? — ответил Норби, задумчиво почёсывая гладко выбритый подбородок. — Ясно одно: это угроза. Какая-то дикая вендетта.

— Или всё дело в самой пропаже, я имею в виду голову лошади, — возразил Кнутас. — Зачем она преступнику? Может, разгадка здесь? Вряд ли он повесит её в качестве трофея над камином вместо оленьих рогов. И может, бояться стоит не семье Ларсонов, а совсем другому человеку, отношения к ней не имеющему?

— Ну это уже прямо «Крёстный отец» какой-то! — вставила Карин. — Помните, в фильме кому-то в кровать кинули лошадиную голову?

Сидевшие вокруг стола изобразили притворный ужас.

— Может, в южной части острова образовалась подпольная готландская мафия? Прямо как на Сицилии! — с язвительной усмешкой выдвинул версию Норби.

— Да, Готланд во многом похож на Сицилию, — усмехнулся Кнутас. — У нас тоже много овец. Да и баранов хватает.

Пятница, 2 июля

Небольшой винтовой самолёт приземлился в стокгольмском аэропорту Бромма сразу после трёх пополудни. Мужчина с синей спортивной сумкой поднялся с места, как только самолёт прекратил движение. Он был в тонированных очках; кепка, низко надвинутая на лоб, скрывала пол-лица. Ему повезло: кресло рядом с ним так никто и не занял, поэтому он избежал риска заполучить в соседи назойливого собеседника. Стюардесса, казалось, почувствовала, что его не следует беспокоить, и всего один раз подошла предложить кофе, а затем предоставила пассажира самому себе. Сев в такси, мужчина вздохнул, переполненный ожиданием. Ему не терпелось скорее приехать на встречу.