Идет усталый караван –
Считаны все дни,
Взбирается по головам –
Неуловимый миг,
В горбах смятение души,
Отчаяние сердца,
Остатки совести – гроши –
Рой от чужеземца.
Нагружена повозка позади,
А там гремят минуты –
Прожитого счастья каблуки,
Знамение гулкой смуты.
Во главе невольник каравана –
Отшельник вековой,
Свой строй ведет в залив Лемана –
Ведет отправить на покой.
***
След любви.
Ко мне являются во снах
Все те, кто был когда-то рядом,
На памяти качаются волнах,
Те души, ставшие мне ядом.
А она ни разу не приснилась,
Я стерла все о ней следы:
Все фотографии испепелила –
Отныне и подчас они чужды.
И будто в памяти все стёрто –
Без совместных дней былых.
Пытаюсь вспомнить я уперто,
Зачем мне эти кандалы?
Вот так ко мне ни разу не пришла,
Не посетила явью дрёмы вновь,
Ушла из жизни дней суровых мгла,
Отчаянно покинула – первая любовь.
***
Картина в рамке.
Картина в рамке
Красиво висит.
Гвоздик в огранке
К рамке прибит.
Болтаются ножки
У рядом висящей.
Упали сапожки
С ножек вопящей.
На люстре качается
Справа налево.
Жизнь кончается,
Прощай, королева!
Табуретка лежит
У ножек дрожащих.
Гробик обжит
Мухой жужжащей.
Не хватило гвоздя,
Чтоб гроб колотить.
В комнату входя,
Увидел что-то лежит:
Разбитая рамка,
Осколки стекла,
Гвоздь с огранкой
Исчез без следа.
Картина свободна –
Рамка ушла.
Жаль, не подобна
Висящей судьба –
Загнанный мученик,
Невольник границ,
Усталый труженик,
Ловец рукавом синиц.
Сдул ветер в окно
С пола картину.
Летело далече сукно
Прямиком на витрину.
Без рамки забыла
О висящей царице,
В путях посетила
Она заграницу.
Теперь красуется
На Лувра стене,
Все ею любуются
В сказочном сне.
Без рамок-границ
Познавала мир,
Стала проводницей –
Искусством лир.
Кто ты, художник?
Как выглядит Пигмалион?
(Задумалось однажды.)
– Безумец деятельный он,
Его узнает каждый.
Не пойму, как не влюбиться,
В то, что ты с нуля создал,
В чем полет волшебной птицы,
Куда вложен твой опал;
Сколько ты ночей, безумный,
Над творением восседал,
Сколько было полоумных,
Чей звериный зрел оскал.
Лишь заядлый прородитель
Осознает смысл слов,
С головой себя увидит
Тот создатель образцов.
Описать его несложно:
Одно есть точное понятие –
То художник, должный –
Философское проклятье!
Художник всех оснований
В идеях, во взгляде, в лице,
Не ведомый он ведунами,
Наперекор творящий судьбе,
Вечно в мыслях блуждающий,
С эскизами тайно флиртующий,
По всему устало страдающий,
Но от корки до корки чарующий.
Художник – это не про картины,
Это ощущение миров,
Чужда тривиальным рутинам
Всех на свете мастеров.
Когда выходит он в поле,
Свободу чувствует ветра,
Помирает от скуки в неволе,
Зачахнет в клетке Дементор.
Этой птице нужен полёт –
Холостой взмах крыла,
Ее от силы ветра поёт
Творящий кончик пера,
Воспевающий оды лесам –
То дар или небесная кара –
Воспевать безмолвным глазам,
Таковая ты божья тиара?
Кто ты, художник?
Кто ты, творец?
Религиозный или безбожник?
Лжец иль за правду борец?
Ты – мой Пигмалион,
Веками голодный до смерти,
Проснешься, услышавши звон –
Взывают к деяниям черти.
И ты творишь, глаза горят,
Пылают-искрят в них костры,
Люди тебе жизнь посвятят,
Пока изучат мифов дары.
Гордись, ты – избранник –
Небесный носитель тиары,
По фантазиям странник,
Любимый, открывающий чары!
Звезда континентов.
Рассвет был ал,
И он тебя манил,
Душой встречал
Да красотой пленил.
За спиной океан,
Солнце в руках,
Раскаленный песок
На юных ступнях,
Прибрежные дали,
Унесенные ветром,
Звонко послали
Нежность привета.
Я солнце съел,
И сразу темень,
Не спас от стрел –
Понятный кремень,
Я гнал быков,
Устроив марафон,
Спасал волков
Пришедший слон.
То побережье –
Та пуста дорога
Обошедшему
Все звуки гонга.
От Инда до Ганга
Рыбацкая шхуна
Идет волной оврага
К подножию лагуны.
Путник, сбежавший
От суеты городов,
Все пославший,
Стал главой брегов.
Он все открывал:
Поход без конца,
Кругосветный бал –
Бал младого жреца.
Начало начал.
Я случайно её заметил.
Обернувшись, она стояла в тиши.
Как желал её раньше встретить,
Совершить знакомство души.
Она тогда взглянула мне в глаза:
Я в них прочел сонет Шекспира,
Чисты, темны как страстная гроза,
В них весь трагизм любовей мира.
Я был готов часами их читать:
Сокрыто столько тайн безумных,
В них скрыта королевы стать,
Всецело гений образов фактурных.
А потом я опустил взгляд на руки:
Ничего я прекрасней не узревал,
Их будто под скрипичные звуки,
Художник на холсте написал,
Они будто сошли со скульптуры,
Которую древний грек создавал,
Пленят бегущие венок ажуры
(В моих мечтах я их целовал).
Украдены кисти у Галатеи,
Ох, как был расстроен Пигмалион,
Я бы увешал все галереи
Картинами её рук ценой в миллион.