НеКлон

– ВО ИМЯ ЧЕГО ТЫ ПОДВЕРГЛА МЕНЯ ЭТОМУ?! Ответь!!! Почему я должна жить со знанием того, что из моего тела, не спросив у меня на то разрешения, слепили мою точную копию, чтобы в итоге порезать её на куски мяса для продажи?! Послушай меня внимательно, женщина: я не хочу… Нет, я не позволю! Не позволю твоим рукам дотянуться до моего сына! Я не дам тебе ни единой возможности сделать с ним то же, что ты сделала со мной! Ты ни на метр не приблизишься к Юхану и никогда не получишь даже малейшую возможность слепить себе его копию! Не приближайся к моей семье!

– У тебя всего лишь появился новый мужчина, а ты уже мнишь себе, будто у тебя есть “полноценная” семья? – тон Мортон и само построение вопроса прозвучали крайне цинично.

– Он не просто мой новый мужчина! Мы помолвлены, скоро состоится свадьба, мы уезжаем в Европу и хотим родить ещё как минимум одного ребёнка, о котором ты никогда ничего не узнаешь, даже имени…

– Вилма, нет, не поступай так со мной! – весь лёд Мортон внезапно, с режущим уши треском разломился напополам и продолжил трескаться. – У меня есть деньги! Много денег! Десять миллионов долларов! Всё это для Юхана…

– Ни мне, ни моему сыну не нужны деньги, омытые кровью существ, которых в природе не должно было существовать! Мы прекрасно справимся, живя на деньги, заработанные честным трудом…

– Ты всего лишь детский фотограф. Твой мужчина хотя и ведет прибыльный бизнес, но будет ли он любить Юхана?

– Откуда ты знаешь, что у него есть бизнес? Снова рылась в моей жизни за моей спиной?! Тогда ты должна была пронюхать и то, что он любит Юхана не меньше, чем Юхан любит его! Впредь не смей даже мыслей допускать, будто можешь себе позволять вбивать клинья раздора в мою семью, частью которой ты не являешься!

– Вилма, ты слишком жестока…

– Право есть в кого. Не звони мне больше. Никогда”.

Устройство в моих руках резко заглохло. Слушать больше было нечего. Взгляд зацепился за газету, лежащую на краю стола, но в следующую секунду моё внимание сконцентрировалось на неожиданном звонке, поступившем на телефон, установленный на противоположном краю стола. Снова ровно двенадцать трезвонов и снова запись голоса Мортон: “Вы звоните в дом Марисы Мортон. Оставьте своё сообщение после гудка”. Гудок, и сразу же звучание низкого мужского голоса с заметным акцентом:

– Мариса, добрый день, это адвокат Сандберг. До меня дошел слух, будто Вы затеваете иск на собственную дочь, по вопросу Вашего желания видеться с внуком. Может быть сейчас не лучший период для этой тяжбы? С учётом бушующей сейчас шумихи вокруг ситуации с Миррор… Что бы Вам ни посоветовал адвокат Свенссон, скажу откровенно: у вас не будет шансов. Тем более Ваша дочь уже вышла замуж и сегодня-завтра уезжает в Европу. Вы её не достанете, только себе же навредите. Подумайте об этом. И свяжитесь со мной.

Три коротких гудка. Тишина.

Даже я сейчас… Даже я в Миррор не была такой одинокой, какой себя собственноручно сделала Мариса Мортон, изначально имеющая в своем распоряжении все возможные для обратного расклада позиции: душу, оригинальность, свободу, дочь… Она ничего не уберегла. Всё потеряла. Сама себя наказала и приговорила. Надо же так не любить себя.