Nekomonogatari(Black)

У неё было злое сердце, но, как и следовало ожидать от моей сестры, она была справедливой судьёй.

– В этом и проблема, – сказала Цукихи. – Ты можешь радоваться, что это была моя грудь, но если возрастёт твоё разочарование, ты, возможно, наложишь руки даже на дорогую тебе грудь Х-сан.

– Хм. Я могу в буквальном смысле наложить руки на её… в смысле, я могу радоваться, что это твоя грудь.

– Ты рад?

– Она была неплоха.

Что за диалог

– Однако если бы события развивались также, и Х-сан выставила свою грудь со словами «коснись её»…

Х-сан такого не скажет.

Даже представить не могу.

– Нет, нет, я о том, что даже если она этого не сделает, ты всё равно коснёшься её. Ты попытаешься её обмануть.

Ты будешь говорить вещи в духе «давай поиграем в догонялки. Если я тебя коснусь, тебе водить».

– Неубедительный обман…

– Можете ещё поиграть в цветные догонялки. Выберешь тот цвет, который у Х-сан на груди.

– А этот обман не только неубедительный, но ещё и ненадёжный.

Нет.

Я пытаюсь вспомнить, и понимаю, что именно так я бы и попытался обмануть.

Я медленно беру свои слова назад и киваю.

Понятно. Разочарование.

Жестокое слово, оно меня правда ранило (хнык), но теперь, когда она всё это сказала, я могу с ней согласиться.

По сути, я даже почувствовал, что так оно и есть.

Можно сказать, она попала в яблочко.

Преступник, пойманный великим детективом, наверняка чувствовал себя также.

Я почувствовал себя лучше.

Понятно, так это было чувство разочарования.

– Ты права. Так и было.

– Да. Ты был близок, брат. Ты почти что поверил лживой мысли, что ты влюбился в одноклассницу, которая тебе не нравится и у которой просто привлекательная грудь.

– Понятно, понятно. Настоящее «не пойми неправильно».

– В этом случае, с точки зрения Х-сан, это был неотложный вопрос.

– Угу.

Действительно.

Так долго путая разочарование с любовью, я мог бы взбеситься, если бы в день признания что-то пошло не так.

Это можно было бы назвать катастрофой.

И всё же, учитывая характер Х-сан, она могла улыбнуться даже такой катастрофе.

Поэтому.

Я должен сдерживать.

Сдерживать себя.

– И правда. Ты удержала меня на краю, Цукихи-тян. Я почти ушёл на тёмную сторону.

– Тёмную сторону, говоришь.

– Ха-ха-ха-ха [25]. Вероятно, я всё неправильно понял. Демонический король шестого неба Арараги Коёми не должен влюбляться в простую женщину.

– Мне кажется, тебе некуда уходить. Ты уже великий колдун, блуждающий по тёмной стороне.

«И кстати, что это за смех?» – спросила Цукихи.

Смех Ашурамана [26], ответил я.

– Ну и вот, к выводам мы пришли, теперь нужно решить, что делать. Если мы оставим моё разочарование как есть, может случиться нечто ужасное. Мы должны защитить Х-сан от моих злых рук.

– Верно.

– Должен сказать, нам очень повезло, мы смогли понять правду по разнице в касании.

– Верно.

– Я попытался сказать первое, что пришло в голову, но меня проигнорировали.

Похоже, кое-что не работало просто потому, что она была моей сестрой.

– Будет грустно, если после того, как ты вонзишь ядовитые клыки в Х-сан, тебя арестует полицейский, и в итоге всё закончится твоим воплем: «А-А-А! С грудью покончено!»

– Если меня арестует полицейский, едва ли концовка будет такой весёлой.

– Даже я не хочу, чтобы в моей семье был преступник. Это будет позором для Огненных Сестёр. Всё то, что мы так долго строили, обратится в прах.

– М-м. Я часто слышал, что по-настоящему надо бояться не умелого врага, а неумелого союзника.

– Союзник в данном случае вреден, а не неумел.

– Можно и так сказать.

Вообще-то, я с самого начала не был союзником Огненных Сестёр.

Мне иногда казалось, что ко мне относились как к шестому бойцу в сентай-отряде (я слышал, что меня называли Огненным Братом – какая банальщина!), но я не помню, чтобы становился серебряным воином.

– Ничего не поделаешь. В качестве замены, я буду использовать твою грудь и грудь Карен-тян, и таким образом очищу разум.

– Я не позволю тебе пользоваться такой заменой.

– Эй, эй, вы же Огненные Сестры, воины правосудия. Вы должны с радостью пожертвовать собой ради меня.

– Скорее, правосудие пожертвует тобой.

«Как будто я позволю тебе трогать мою грудь просто потому, что тебе хочется убить время», – сказала Цукихи.

– И что мне делать? Я дотронусь или до невинной Х-сан, или до моих сестёр. Что ты выберешь?

– Если таковы варианты… ох. Ладно, трогай нас!

Мои сёстры и правда готовы на самопожертвование.

Я почувствовал себя неуютно.

– Можешь делать с нашей грудью что хочешь. Но пообещай, что не коснёшься Х-сан!

– Хорошо, обещаю. Нет, не только Х-сан. Если вы пожертвуете собой, я клянусь, что, если в ближайшем будущем встречу бездомную лоли с двумя хвостиками и рюкзаком, я совершенно точно не обниму её сзади.

– Откуда такая точность?

– Не знаю.

Откуда я знаю.

Я сам был озадачен.

Я ощутил волю вселенной.

– В любом случае, лучше делать обещание как можно более конкретным. Так его легче держать.

– Понятно. Это значит, что ты никогда не нарушишь эту клятву.

– Именно.

Почему?

Это было обещание о будущем, про которое я ничего не знаю, и всё же я почувствовал, что вру.

– В любом случае, не то чтобы было только два варианта.

– Верно.

Неудивительно.