Некрасивая

Этот ровный голос, эта обидная сдержанная ласка подействовали на меня, как ушат воды, вылитый на голову и тотчас же вернули меня к прежнему спокойствию. Я как-то сразу затихла, замерла… Бабушка меня любит, заботится обо мне, но бабушка не понимает и никогда не поймет меня в своей жизни! Бедная Ло, тебе суждено остаться одинокой! Эта мысль вихрем проносилась в моей голове, пока бабушка говорила мне о том, как необходимо для молодой девушки уметь сдерживать свои порывы.

— Подумайте же Ло, если все мы вдруг стали бы причитать, говорить необдуманные глупости и высказывать нелепые желания, чтобы было тогда? И чем бы мы отличались тогда от дикарей? Будьте же умницей, Ло, и помните, что человеку необходимо постоянно работать над собой и совершенствоваться, чтобы не быть в тягость своим ближним.

О, конечно, она была права бабушка, я не хотела быть никому в тягость и поэтому решила тут же научить сдерживать себя.

И странное дело! Острая боль в сердце прошла настолько, что она совершенно спокойно простилась с бабушкой, с Зи, и только две случайные слезинки упали на шелковистое ушко Ни, лизнувшей в последний раз мою похолодевшую руку.

Все кончилось с этой минуты. Шелест шуршащего бабушкиного платья затих вдалеке и теперь дурнушка Ло, вступила самостоятельно на новую ступень своей жизни.

Глава XI Заговор

— Meadames, к завтрашнему дню «Спичке» урока не готовить! Бог знает, до чего он дошел — по двадцати страниц задает! Статочное ли это дело! Мы не в старшем классе, чтобы полкниги долбить! — И Ляля Грибова самая предприимчивая и отчаянная девица изо всех «трешниц», если не считать дикарку Аннибал, высоко подбросив кверху учебник истории, испустила воинственный крик, каким должно быть, вопили когда-то краснокожие в девственных прериях.

— Ведь толком же говорили, что у нас на пятницу уроков кучи, а он все-таки задал целую массу из истории, противный. Подло это! — хорохорилась рыженькая Наташа, сверкая глазами и заметно сердясь.

— И откуда прыти понабрался, — вскакивая на кафедру и усаживаясь на её столе как на стуле, спустив ноги через края и болтая ими, кричала Аннибал.

— Раньше был тише воды, ниже травы, задавал мало, спрашивал по-божески, отметки ставил добро, а тут взял да и начал ехидничать. Из спички превратился в змею, — хорохорилась Римма.

— Не в змею, а в тигра лютого, — поправил кто-то.

— Много чести. Слишком благородно для него! Просто, в шакала!

— В гиену полосатую!

— В волка!

— В крысу!

— В злого филина — посыпались со всех сторон сердитые наименования рассердившихся институток.

— А я знаю отчего Спичка испортился! — снова вынырнула из толпы рыженькая Строева.

— Ну!

— Он, душки, с Монаховым, сдружился с «Теоремой» нашим и потом, с физикантом «Мужиком». Разговаривает с ними в учительской, каждую переменку, ей Богу, сама видала! — И Наташа тряхнув рыженькой головкой закрестилась на икону, висевшую в углу.

— Не ври, пожалуйста, рыжонок, он и с Марсом дружит, — поправила девочку Незабудка.

— А разве это хорошо? Инспекторская дружба все равно, если бы я с «началкой» нашей по коридорам ходить стала! Подлизывание одно!

— Или с Федором истопником!

— Фи, что за сравнения? Бр-р-р! Какая проза!

Девочки фыркнули, и расхохотались. Сконфуженная Наташа сошла с кафедры и только Аннибал, по-прежнему сидела на столе и болтала ногами, одетыми в грубые казенные нитяные чулки и стоптанные прюнелевые ботинки с дыркой у носка на одной, и свернутым каблуком на другой.

— Ну так и решим разом, — кричала она размахивая руками: урока истории завтра не учить. Спичка — спросит: молчок. Пусть хоть взбесится, заорет — ни слова. Так и так, трудно, мол, не выучили, не успели. Одна за всех, и все за одну. Пусть «колы» и «пары» летят, не сдаваться! Идет?

— Идет! Идет! отозвалось кругом как эхо.

— Ну смотрите же, кто против класса — тот отступник. Слышали все?

— Все! Все! — снова подхватило эхо.

Я стояла в углу у окна только что вернувшись из приема и не пропустила ни одного слова, ни одной фразы из всего сказанного. Воспитанницы волновались. Я видела их разгоряченные лица, их сверкающие глаза. Среди них, однако, не было ни Феи, ни Мурки.

Я еще не успела подумать, где могли находиться они, интересовавшие меня, девочки, как неожиданно растворилась дверь и в класс вошла Дина, своей красивой необычайно легкой походкой.

— В чем дело? Что за сборище? — высоко подняв темные брови, спросила она.

— Диночка, душка, божество ты мое! — подойди ко мне на минутку. Слушай, что мы решили — и Аннибал тянула свои сильные смуглые руки на встречу подруге.

— Спичке бенефис завтра. На все вопросы ни слова. Молчок. Начнет спрашивать — отречься, — торопливо в свою очередь роняла Ляля Грибова схватывая Фею за руку и втаскивая ее в общую толпу.

— Грибова, отстань! Что за манеры, — нахмурясь и досадливо краснея, произнесла Фея, — у меня есть ноги, сама подойду. Аннибал у тебя дыра на ботинке, — брезгливо повела она взглядом на далеко не изящные ноги Аннибал.