Некрасов в русской критике 1838-1848 гг. Творчество и репутация

Б. Л. Бессонов, однако, не указывает подробность, которая здесь представляется весьма важной. П. Н. Полевой в примечании к сокращенному именованию в Дневнике: «Дм. Ив.» (запись от 2 декабря) – указывает: «Дм. Ив. Успенский, обучавший сыновей И. А. древним языкам» (Полевой Дн: 672). Таким образом, Успенский был не только знакомый и сотрудник, но домашний учитель – человек, близкий к дому.

Отметим и стиль отношений, принятый в этом доме. П. И. Полевой отмечает, что изнурительная работа его отца была вызвана постоянным недостатком денег, «которые были необходимы при семье, состоявшей из восьми человек детей и массы родственников, родственниц, приживальщиков и нахлебников, которыми дом Н. А. был постоянно наполнен. Чрезвычайно добрый, мягкосердечный по самой природе своей, Н. А. никогда, до самого конца жизни, не мог избавиться от этой докучной саранчи» (Полевой Дн: 662). Гостеприимство постоянно носило характер помощи.

Просьба Полевого к Успенскому заняться Некрасовым также была проявлением заботы о юноше примерно возраста старших сыновей Полевого и серьезной помощи. Благодаря этой просьбе для Некрасова решался не только вопрос места жительства в холодное время года, но и возможность указать адрес Успенского как свое «местожительство» в официальных бумагах – прошении о допуске к вступительным экзаменам и о принятии в число вольнослушателей университета (XIII-2: 309, 310)[439].

Логично думать, что Полевой увидел необходимость помощи такого масштаба действительно после того, как сам дал приют Некрасову. Как известно из устных автобиографических рассказов, осенью Некрасов тяжело заболел, задолжал квартирным хозяевам и лишился жилья. Согласно «Летописи», болезнь датируется началом ноября (Летопись I: 33), потеря жилья – второй половиной ноября (Летопись I: 33–35). Датировка событий ноябрем отчасти связана с достаточно прозрачной ассоциацией рассказа Некрасова с «петербургской повестью» Пушкина «Медный всадник»[440]. Возможно, эти события произошли раньше, что укладывается в указанные поэтом «октябрь или ноябрь» (ЛН. 49–50: 208).

Дальнейшую картину личных и творческих отношений Некрасова и Полевого дополняют следующие факты. С конца января по 11 февраля 1839 г. Полевого не было в Петербурге: он навещал в Москве брата К. А. Полевого (Кс. Полевой: 459–463). 11 апреля Полевой сообщает брату, что его дети больны скарлатиной (Кс. Полевой: 466). 1 мая он похоронил сына Алексея (Кс. Полевой: 466); 15 июня в письме к брату сообщает о крайне подавленном состоянии (Кс. Полевой: 470).

В письме от 15 августа он сообщает, что июль и начало августа провел в жестокой болезни (Кс. Полевой: 472). В конце августа – начале сентября Полевой переехал на новую квартиру (Кс. Полевой: 474). Его болезнь возобновляется, и только в середине октября ему разрешено выходить на воздух (Кс. Полевой: 475). В письме от 21 ноября он сообщает: «Несколько раз, казалось, дело приходило к окончательной развязке: особливо в одну ночь я полагал, что не доживу до утра» (Кс. Полевой: 478–479). Только в письме от 5 декабря 1839 г. появляются его соображения, касающиеся журнальной работы (Кс. Полевой: 482–484).

Перечисленные обстоятельства хотя не исключали полностью, но препятствовали тому, чтобы в эти месяцы Некрасов пользовался гостеприимством Полевого и чтобы общение между ними было продолжительным и глубоким. Тем не менее, оно, по-видимому, было: в ряде фактов прослеживается участие Полевого в дебютанте (помимо помощи в житейских делах) и его влияние на Некрасова в первый год их знакомства.

§ 3. Полевой и начало литературной деятельности Некрасова

Прежде всего, это помощь с публикациями. В «Сыне отечества» Полевым были напечатаны пять стихотворений Некрасова: в 1838 г. в № 10 – «Мысль». В № 11 выходят два стихотворения – «Безнадежность» (с посвящением: «(Н. В. С.)») и «Человек»[441]. Затем в 1839 г. – стихотворения «Смерти»[442] и «Изгнанник»[443]. При участии Полевого в «Библиотеке для чтения» в 1839 г. было опубликовано стихотворение «Жизнь»[444].

Отметим то, что, скорее всего, имело значение для Некрасова, еще новичка в литературном мире.

Среди книг, читанных в гимназии, он упоминает «“Телеграф” <…> от уч<ителя> Топорского» (XIII-2: 56). При знакомстве с Полевым он, скорее всего, сознавал масштаб этой фигуры, но в меньшей степени – реальные обстоятельства и состояние Полевого на текущий день[445].

На время первого знакомства Некрасова с Полевым приходится шумный успех его нескольких пьес. Хотя впоследствии опыт Полевого-драматурга был оценен критически, первое восприятие современниками его драматических произведений в 1837 г.[446] и «патриотических» драм в 1838 г. было благожелательным и заинтересованным. И это были первые яркие впечатления недавно приехавшего в Петербург Некрасова, который сразу начал посещать Александринский театр.