Некролог

Варя легла на свою кровать и сразу же вколола себе первый, набранный ею шприц. Она не хотела думать о том, что может произойти, если девчонка облажается и не разбудит ее, в какой-то степени она даже надеялась на ее ошибку. Последнее, что она видела, закрывая глаза, это то, как Аня набирала шприц вторым веществом и в недоумении смотрела на нее.

Палата погрузилась во тьму, противоположная от кровати стена потрескалась, и из каждой трещинки на свет поползла светящаяся бирюзой мошкара. Стены сложились, как карточный домик, и Варя оказалась посреди Города 1303. Она полностью осязала окружавший ее мир: мусорный запах, промозглый ветер и шум автомобилей, разгоняющих своими фарами густой сумрак. В разгар лета там была зима: снег большими хлопьями кружил в свете фонарей, красное небо скрывалось под темно- фиолетовыми облаками, а оттого напоминало старый синяк на коленке - как ни крути, ты все равно смотришь на него. Варя вышла в сквер и села на одну из лавочек, так или иначе кто-то должен был к ней прийти. Она точно знала, что Демон следит за каждым ее шагом, сделанным в Его мире, Он знает, что она пришла, вот только не хочет видеться с ней. Внутри себя Варя кричала: «Уйди прочь из моей головы! Мне стыдно, но я не знаю за что! Ты не объяснился, и только поэтому вся вина лежит на мне. Но это не так! Просто Ты не хочешь говорить об этом! Это Ты сдался, а не я!»

Не было никакой надежды на то, что Возлюбленный вновь придет к ней и заговорит, расскажет, за что Он так мучает ее, зачем Ему нужно было разрушать ее жизнь. Но компания Варе все-таки нашлась - к ней подсел толстяк, кутавшийся в шарф и огромную дубленку из овечьей шкуры.

- Добрый вечер, Варвара. Все время забываю, как вас по батюшке?

- Николаевна, - сухо ответила Варя.

- Вы ожидали встретить здесь кого-то другого?

- Он не придет.

- Но все же вы еще ждете Его? Тогда позвольте скрасить ваше ожидание разговором.

- О Боге? - Варя подняла одну бровь и вопросительно посмотрела на него.

- А как же! - радостно ответил Заблоцкий.

- Валяйте, ваше право.

- На месте Бога я бы установил немного другие правила игры… - Толстяк не закончил фразу.

- На месте Бога? А вы не слишком далеко зашли в своем богохульстве? - перебила его Варя.

- Не вижу в этом ничего ужасного! Вы, Варвара Николаевна, рассуждаете с позиции того, что Бог не любит тех, кто метит на Его место и вносит коррективы в Его безупречный план. Но задумайся о том, насколько страшнее звучало бы из моих уст: «На месте Дьявола, я бы.» Я же собирался озвучить вам свои идеи о внесении поправок, направленных на смягчение свода Его правил и законов. И это указывает хотя бы на то, что я человек незлой и являюсь только лишь Его напуганным слугой, нуждающимся в Его гуманности и объективности при наложении на меня санкций за совершенные мною грехи. А теперь представьте человека, который пусть и на словах, не буквально, но примерял бы на себя роль Дьявола и ставил бы себя на Его место. Да, это же закоренелый грешник и мерзавец!

- Тут вы правы. - Варя не понимала, почему они говорят друг с другом в столь театральной манере. - Но в действительности, как мне кажется, Бог ненавидит тех, кто сопоставляет себя Ему, куда больше чем тех, кто встал на путь грешника и следует только по нему. От этих ребят всегда ясно, чего ожидать, в случае же с праведником, который вносит свои коррективы и предложения, никогда нельзя быть уверенным в том, что статус Всевышнего сохранится за Ним, а не отойдет к какому-то самозванцу, просто внушившему любовь к себе другим людям.

- Именно поэтому я считаю, что Антихрист - это человек.

- Так какие коррективы вы хотели Ему предложить?

- У человека после смерти есть два варианта развития событий: рай и ад. Никакого персонализированного и личного подхода, Он считает нас стадом, и судит всех одинаково.

- Признаться, мне сложно с вами об этом говорить. Я не испытываю никакой неприязни к Богу, да и с участью своей я уже почти смирилась.

- О-о-о, Варенька! Вы даже не знаете, что вам уготовлено. У вас еще появятся поводы Его невзлюбить.

- Я потеряю Бога раньше, чем узнаю о Нем что-то плохое. Быть может, я с Ним никогда даже не встречусь.

- Вероятно. Но ваши ли это мысли?

- Что вы имеете в виду?

- Я видел, как изменилась Тшилаба, моя милая трюкачка. Как она отстранилась от семьи и людей, искренне желавших ей помочь. Видел, как тоска опустошила ее душу, видел, в ней намерения шагнуть в петлю, но не помог ей, потому что не знал, как это сделать. Перед Его властью все мои слова оказались бессмысленными, ей уже знакомыми. Она покончила с собой с такой уверенностью, будто уже слышала все аргументы в пользу того, чтобы остаться жить, и они показались ей незначимыми.

- Иногда одно серое утро сменяется с другим, и, кроме смены времени суток, ты уже ничего не замечаешь.