Некрологи

— Никогда в жизни. Даже если бы это был Гитлер, ты не должен этого делать. Даже если твой отец приставит нож к горлу твоей матери, ты не должен этого делать.

Она оборвала связь, прежде чем я успел о чем-нибудь спросить. Я задался вопросом, почему она не назначила встречу в ее квартире, это дало бы возможность более откровенного разговора, чем в толкучке «Неонового цирка», но только один ответ пришел на ум: Кэти не хотела быть со мной наедине. Я опасный чувак. Я делал только то, что она и ее подруга — жертвы изнасилования хотели от меня, но это не меняло сути.

Сейчас я опасный чувак.

Она встретила меня улыбкой и объятиями, что явно заинтересовало сотрудников, распивавших их послеобеденный «Рэд Буллз», и вяло тыкавших в клавиши своих ноутбуков, но сегодня жалюзи в офисе были закрыты, и улыбка исчезла, как только мы оказались за ними.

— Я испугалась до смерти, — сказала она. — Я имею в виду вчерашний вечер, когда ты это делаешь…-

— Становлюсь похожим на монстра. Да, я знаю.

— Но сейчас мне еще страшнее. Я думаю о тех подпружиненных гаджетах, которые делают твои руки и предплечья сильнее.

— О чем ты говоришь?

Она мне не ответила. В тот момент.

— Я должна начать с середины, с ребенка Кена Вандерлея, и идти в обе стороны…

— У «Злого Кена» был ребенок?

— Да, сын. Прекрати перебивать. Я должна начать с середины, потому что статья о сыне была первой, на которую я наткнулась. Это была первая заметка в разделе «сообщаем о смерти» утреннего «Таймс». На этот раз они обогнали Интернет. В «Хаффи» или «Дэйли Бист» привыкли иметь дело с горячими новостями, поэтому они не стали публиковать то, что произошло некоторое время назад. Мне кажется, семья решила подождать, пока пройдут похороны, и уж потом выдать новость.

— Кэти…-

— Заткнись и слушай. — Она наклонилась вперед. — Есть сопутствующий ущерб. И становится все хуже.

— Я не…-

Она положила ладонь на мой рот.

— Закрой свой, сука, рот.

Я заткнулся. Она отлепила пальцы.

Все началось с Джеромы Уитфилд. И исходя из данных, которые выдал Google, она единственная в своем роде. Была, я имею в виду. Есть куча Джером Уитфилдс, так что, слава Богу, что она была твоей первой, так как это могло повлиять и на других Джером. Некоторых из них, возможно. Очень похожих.

— Кем?

Она посмотрела на меня, как будто я идиот.

— Попыткой. Второй… — она помолчала, я думаю, потому что первое слово, которое пришло на ум, было жертвой. — Второй был Питер Стефано. Не самое распространенное имя в мире, но не такое уж и редкое. Только взгляни на это.

Она взяла с рабочего стола несколько скрепленных листков бумаги. Затем отколола один из них, и передала его мне. На нем были три некролога, все из небольших местных газет — один из Пенсильвании, второй из Огайо, и еще один из пригорода Нью-Йорка. В Пенсильвании Питер Стефано умер от сердечного приступа. В штате Огайо упал с лестницы. В Нью-Йорке — Вудстоке — перенес инсульт. Все умерли в один день с безумным продюсером, с таким же именем.

Я впал в транс.

— Этого не может быть.

— Однако это так. Хорошая новость заключается в том, что я нашла еще два десятка других Питеров Стефано по всей территории США, и с ними все в порядке. Я думаю, потому что все они живут далеко от тюрьмы в Гованде. Там был центр. Осколки разлетались оттуда.

Я посмотрел на нее ошарашено.

— «Злой Кен» был следующим. Еще одно необычное имя, слава Богу. Существует целый выводок Вандерлеев в Висконсине и Миннесоте, но я думаю, это было слишком далеко. Только…

Она вручила мне второй лист. Первой шла новость из «Таймс»: сын серийного убийцы погиб. Его жена утверждала, что Кен Вандерлей младший случайно застрелился во время чистки пистолета, но дальше отмечалось, что «неприятность» случилась меньше чем через двенадцать часов после смерти отца. То, что это действительно мог быть суицид, проходило красной нитью через всю статью.

— Я не думаю, что это было самоубийство, — сказала Кэти. Даже с макияжем, она выглядела очень бледно. — Но я и не думаю, что это был какой-то несчастный случай. А ведь есть еще семьи с похожими фамилиями, Майк. Ты ведь понимаешь, да? И теперь ты понимаешь, почему становится все хуже и хуже.

Ниже статьи про сына «злого Кена» был еще один некролог (я уже ненавидел это слово) Кеннета Вандерли, из Парамуса, Нью-Джерси. Подобно Питеру Стефано из Пенсильвании (невиновный, который, скорее всего, никогда не убивал ничего, кроме времени), Вандерли из Парамуса умер от сердечного приступа.

Как Джерома.

Я дышал часто, и был весь в поту. Мои яйца сжались до размера персиковых косточек. Я почувствовал, что сейчас либо грохнусь в обморок, либо меня вырвет, но не сделал ни того ни другого. Хотя позже меня рвало неоднократно. Это продолжалось неделю или больше, и я потерял десять фунтов. (Я рассказал моей беспокоящейся матери про кишечный грипп.)