Некромант. Чужая война (СИ)

— Так, — обращаясь к санитарам, распорядился он. — Кладите его на носилки и бегом в к доктору. Потом с ним поговорим.

Два пожилых солдата уложили раненного и пригибаясь понеслись в тыл.

— Аня! — заглядывая в глаза медсестре, начал комбат. — Пока не разберемся, для всех он герой! Хотя подожди-ка, кажись там еще один наш лежит. Вон, смотри!

Около огромной воронки скрючившись лежал полуобнаженный человек. Первым до него добрался комбат и быстро оглядев, радостно воскликнул.

— Ба, да это же наш бегунок! Ань, я же его знаю! Вчера только у особиста отбил. Надо же выжил! Не думал, не думал…

Бросив взгляд на воронку, комбат вспотел. Профессионально отмечая глубину, диаметр, он недоуменно гадал, что же могло быть причиной такого:

— Танковый боеприпас что-ли рванул? Вон края даже оплавились. Чертовщина какая-то!

Примерно через полчаса Килиана уже осматривал доктор. Четкие уверенные движения, равнодушный взгляд, спокойный голос, словом, врач выполнял доведенные до автоматизма движения.

— Посмотрим, посмотрим, — бубнил он, снимая опаленные лохмотья. — Так, ранений нет, переломов тоже вроде не видно. Странно. А, где же ожоги? Вот, дурьи бошки! Вы, кого мне сюда притащили? Он же здоров, совершенно здоров! Забирайте отсюда!

— Но, Константин Николаевич! — всплеснула, стоявшая рядом Аня. — Как же так?! Он же. Вот только же притащили! Он же без сознания лежит!

— Анечка, — подняв усталые глаза, проговорил врач. — Анечка, ваш подопечный совершенно цел. Он практически здоров! Спит, просто! Отлежится, и опять на передовую. Не переживайте… Так, вы (подозвал он санитаров), тащите его в угол. Я пока вздремну чуток.

Двое перемотанных с головы до ног бойцов с кряхтением перетащили спящего Килиана на кровать, где тот сразу же попал в заботливые руки медсестры.

Аня присела на край кровати и «мышкой застыла». Ей нравилось, вот так, смотреть на спящих раненных. Ворочаясь и что-то бормоча, они напоминали ей то далекое время когда, она, еще совсем маленькая девчонка, точно также смотрела, как спит ее маленький братик. Он совершенно также причмокивал губами, ворочался, заворачиваясь в драповое одеяло с головой…

Вдруг раненный застонал. Лицо скривила гримаса боли, а сквозь стиснутые зубы вновь раздался стон.

— Ты что, родненький? — зашептала Аня, боясь разбудить остальных. — Спи, спи…

С нежностью глядя на Килиана, она осторожно стерла пот с его лба.

— Киль сайто метон! Нит! Нит! — вслед за стоном, побледневшие губы выдали оборванную порцию незнакомой речи. — Лагай-та, мирити. Нит!

Девушка вздрогнула и резко обернулась, не слышал ли кто-нибудь этих слов. Однако все спали!

— Кирюша! — шептала она, низко наклонившись. — Молчи! Не надо. Молчи, лучше!

Он продолжал метаться по кровати, время от времени что-то яростно бормоча.

— Нет! Нет, я не виновен! — вновь услышала Аня. — Не виновен! Учитель, но как же так? Почему? Они же неправы!

Девушка навалилась на него всем телом, стараясь удержать рванувшегося было Килиана.

— Стойте! Стойте! — продолжали сыпаться слова. — Так же нельзя! Это люди! Люди!

Последние слова Килиан практически выкрикнул, разбудив остальных обитателей палатки. В угол подошел потиравшие воспаленные глаза врач, следом подтянулись обеспокоенные санитары.

— Что, бредит? — негромко спросил доктор.

— Да, Константин Николаевич! — взволнованно заговорила Аня. — С самого вечера никак не успокоится. Рвется куда-то и бормочет постоянно…

— Ничего, Анечка, — мягко проговорил доктор. — Бредит он, просто бредит. Вот отлежится маленько, и все придет в норму… Все они так.

— Да, уж. После боя это самое первое дело! — улыбаясь в прокуренные усы, пробормотал один из санитаров. — У нас тут один танкист три ночи в атаку ходил! Бывало, как начнет орать: «По оврагу обходи, иродов! По оврагу!», так до утра, сердечный, и не может успокоится.

— Да, бывает. У нас тут и не такое бывает! — поддакнул второй.

— Анечка, давай-ка, посиди с ним немного… — устало подвел итог врач Константин Николаевич. — А то он всем больным спать не дает!

Медсестра кивнула и вновь присела на кровать…

Над палаткой еще только рассветало, но в полуразрушенных траншеях уж кипела активная жизнь. Вновь прибывшее ополчение шустро приводило в порядок окопы; отрывались новые ходы сообщения, дополнительные огневые точки. Взъерошенный комбат как угорелый носился туда-сюда, контролируя работу подчиненных. То и дело он останавливался около очередного отделения, занятого строительными работами, и начинал орать…

— Лейтенант, ты, что на курорт попал? — остановившись рядом с молоденьким лейтенантом, распекал он. — Это разве окопы?

Комбат с раздражением тыкал пальцем в траншею метровой глубины, которую только что выкопали бойцы.

— Это детский сад! — лейтенант бледнел все больше и больше. — От чего они здесь должны прятаться?! От пулеметного огня, или может быть от минометного?!

Неожиданно комбат схватил его за грудки и прямо в лицо выдохнул: