Некромант-самоучка, или Форменное безобразие

— Ничего, — буркнула нежить и решительно заявила: — Но я помню, там в методике подчинения мертвь-вяков была описка.

— Какая? — спросил со вздохом, ведь не отстанет, пока не договорит.

— Формула распространяется и на живых, правда, чуток придушенных. И й-я тут подумала, а давай мы наших в сознание вернем или кого-нибудь из таргов завербуем.

— Интересное предложение, — Гер отвернулся от нее и продолжил расчищать от листьев дорогу, — а если меня схватят, что делать будем?

И на несколько долгих бесценных минут в трубе наступила полная тишина, прерываемая лишь тихим шорохом листьев огребаемых метаморфом в сторону. Затянувшееся молчание можно было бы принять за затишье перед грозой, но он не посчитал нужным. А зря…

— А тебь-бя и так и так схвать-тят, — шепотом будто бы по секрету сообщила теневая и на удивленный взгляд брошенный многоликим через плечо, компетентно заявила: — За нами шаг в шаг следует Тадэуш, а пять таргов ждут на выходе из трубы.

— И ты молчала?

— Й-я бы сказала, решись они нас утопить, как только обнаружили.

Но у нас еще метров сто впереди…

— И давно ты знаешь? — спросил сквозь зубы, едва сдерживая рык.

— Десять… минут, — с толикой опасения протянула кука. И правильно она за свою шкуру боялась, ведь десять минут назад он вполне еще мог от преследования уйти. А теперь…

— Я убью тебя, — пообещал Гер, всем корпусом разворачиваясь к нежити.

— Не надо! Й-я хорошай-я!

— Как же хорошай-я, — едко перекривил он. И из оборота мелкой летучей мыши, стал быстрой и юркой лаской, стальной. — Шею сверну, и станешь хорошей.

— А-а-а! Божечки мои! — мелочь увернулась от его пасти, схватилась за собственные уши, быстро их развернула и закрылась, пропищав из-за преграды: — Хозь-зяин, не трать силы на мень-ня!

— Думаешь зря? — стремительное движение и мелочь безмозглая оказалась в его лапах.

— Дя! Лучше Тадэуша в чувство вер…

И вот тут Герберта Дао-дво кольнуло и острой болью проняло. Он зарычал.

— Й-я, правда, й-я… — причитала бьющаяся в захвате кука, — не хотела, чтобы так. Но ты же самый умный, сказал мне не командовать, полез вперед и…, и…, и сам дурак!

— Тихо! — он прислушался к звукам снаружи, а затем к стремительно затихающей боли, что разрывала его изнутри. — Таррах, как не вовремя!

— Что такое? Опь-пять опалило?

— Нет, кольнуло. — Со вздохом сожаления, он отпустил нежить.

Надавать бы ей сейчас по шее, но видимо придется сие отложить. — Кука, слушай внимательно…

— Хозь-зяин? — настороженно протянула она, еще не веря в скорую свою свободу.

— Проверь, что с Сумеречной случилось и быстро сюда.

— Я могу узнать через своих, — намекнула она на теневых соплеменниц.

— Лично.

Услышав приказ мелкая нежить воспряла духом, растопырила уши, задрала хвост и сразу же обнаглела:

— А золотое слово?

— Живо!

— Нет, не это. Подумай еще, — заявила кука и, едва поймала взгляд Гера, исчезла со сдавленным "Ой!".

И напряженный до сих пор метаморф медленно выдохнул, потянулся, с улыбкой думая о том, что без лопоухого свидетеля намного проще и приятней воспользоваться подсказкой. Но не успел он сделать и пары шагов навстречу Тадэушу бегущему по их следу, как запыхавшаяся нежить вернулась назад. Вцепилась в метаморфа лапами, сдавленно зашептала.

— Я это… забыла сказать! Улица Тварей Гахо, дом двадцать седьмой, подвальнай-я комната девь-вять. Там есть дыра с трехсотлетним захоронением и это… второй гроб был пустым. — Туманно сообщила теневая, а затем добавила. — Наш схрон там, и он пока еще живой.

Мгновение на осознание и многоликого прошибает холодным потом.

— Таррах! Ты Евласию в гроб загнала?!

— Дя, — ничуть не стесняясь, заявила нежить и исчезла, открыв чудный вид на Тадэуша в обороте черной кобры. И выбранная им ипостась была лучшей идеей в виду передвижения по трубам и боя, ведь представитель младшей ветви рода Дао-дво еще не достиг вершины пресмыкающегося видового круга.

Паршиво, но не погано.

И что там теневая говорила? Чуть-чуть придушить и произнести…

Ниль-Таро Римма нге-то Ннй-яг, нарто.

Хм! Проверим.

*** С рыжим мы оговорили пакт о НЕраздражении всего две недели назад, а я до сих пор невероятно счастлива. И радость мою усиливает отнюдь не успокоительное или учения у Дао-дво и, как следствие первого — его молчание, а как следствие второго — отсутствие многоликого, все дело в свободе. Причем, не моей собственной! В ходе усиленной работы в маленькой домашней лаборатории мы с седовласым воином Уо совершили немыслимый прорыв и все-таки создали аналог травы, без побочных действий… почти. Во всяком случае, выгорание всего волосяного покрова до ярко оранжевого цвета сроком на пять дней было меньшим из зол в сравнении с половой дисфункцией или жутким отравлением и опустошением резерва, через которые прошел несчастный Граф. К слову он до сих пор не оправился и все еще не желал видеть Олли.

Что ж поделом обоим.