Некромант-самоучка, или Форменное безобразие

— Да, императора попросили закрыть игры. И сделали это красиво.

Созвали референдум вынесли на рассмотрение, проголосовали, подписали прошение и… — метаморф вновь тряхнул головой, произнес с горькой улыбкой: — Император ответил отказом и публично казнил посланца. Был бунт, была попытка свержения и даже какая-никакая революция. Десять лет волнения, но восставшие добились лишь того, что игры стали обязательной программой.

Я вздрогнула и остановилась, а капитан команды лишь покачал головой, продолжая вести меня по парку.

— Сумерька, это еще не все…

Куда уж хуже?! Возмутилась мысленно, но еще хуже быть могло.

— На первом "постреволюционном" сборе участники отказались убивать друг друга. На них хладнокровно спустили нежить и не отозвали ее. В ту ночь все игроки обнулили свои жизни до заемной и получили звание — смертники.

Милостивый Боже, меня от этой истории уже трясет, а он улыбается и продолжает! Проклятье, это еще не все?!

— Одним этим Его Императорское Величество не ограничилось, ведь игры должны быть играми, захватывающим зрелищем с азартными участниками и испытаниями, через которые они проходят на пути к победе, а не однообразной грызней с нежитью. И чтобы призвать участников к соревнованию между собой, а не просто к вынужденному бою с нечестивцами, ему пришлось посулить награду.

— Какую? — вопросила я громко, и сама удивилась, как неожиданно слезла с зубов чудная конфета.

— Большую, — Равэсс улыбнулся. — Так как новые участники были не готовы к борьбе с нежитью, правитель Рагра постановил проводить внутренние королевские игры, а к ним тренировать участников в академиях. То есть, каждый удачливый или скорее живучий участник вначале проходит академические, затем королевские, а после имперские игры Смерти. И соответственно за победу получает: вначале деньги, затем одну жизнь сверх заемной и в конце концов исполнение желания.

— Не густо. А хоть кто-то победил в имперских?

— Только раз пятьдесят лет назад, — ответил Его Высочество, — команда Эрраса Тиши.

Зловредный грач, который грифон выиграл? Мое удивление нельзя было передать словами, я опять застыла на месте, не позволив завести себя в корпус некромантов.

— И что он попросил? — прошептала, едва дыша, и тихо возмутилась: — Да неужели у грифона с его-то предвидением будущего не хватило мозгов все предотвратить?

— Или советник великого полководца Нубуса создал сложную едва просчитываемую многоходовку, — внес свое предложение капитан запасных королевских смертников. Дождался моего недоверчивого взгляда и сказал: — Он попросил не убивать проигравших заемную жизнь.

— Что?!

Но мне не ответили, приказали в который уже раз:

— А теперь молчи…

Я замолчала и не потому, что он так сказал, а потому, что у меня голос пропал от удивления. Что значит — проигравших заемную жизнь? Как ее вообще можно было проиграть? Неужели нашлись и такие, кто растеряв все свои жизни пошел на риск повторно? Это невозможно! Уму непостижимо! Это…

Занятая размышлениями о самоубийцах, я скупо поприветствовала команду, выслушала наставления очередного их тренера и вслед за смертниками перешла на полигон, ровную площадку покрытую белым морским песком. В завершение вводной лекции седовласый ведьмак Тельятти То и указал на платформу, зависшую в пяти метрах над землей.

— Прорывайтесь к ней. Одно касание и тренировка завершится.

— Легче легкого! — заявил так называемый дядя Бруга и заткнулся, едва из песка полезли белые головы.

— Тагиши, — выдохнул Равэсс и отдал приказ своим, — выстроиться в линию, идти шаг в шаг, не обращаться и не…

Он еще что-то говорил, размахивал руками, требовал, когда я выдрала ближайшую ко мне двухметровую змею, деловито запихнула ее хвост в ее же пасть и стала ждать, когда из нежити полезут крылья.

Как по мне, то убивать тварь совсем ни к чему, если ее можно перехитрить, основываясь на древних инстинктах вида. В эти мгновения молодая тагиши смотрела на меня точь-в-точь такими же глазами, как и смертники, а я, дождавшись появления двух перепонок, расправила их и, пролезла в кольцо из змеи, так чтобы ноги висели с одной стороны, а туловище с другой и легла, выжидая.

— Сумерька, ты что делаешь?

"Тихо" — показала им на пальцах и притворилась мертвой. Десяти секунд не прошло, нежить самодовольно зарычала и, хлопая крыльями, стремительно полетела вверх. Замерла метрах в двадцати над поверхностью, чтобы найти место для обеда. Сама огляделась, сама нашла площадку и понесла меня к ней под командный вздох запасных: "Таррах!". Оказавшись на месте я быстро вылезла из "спасательного круга" и плетением некроманта доказала разочарованной змеюке, что добыча не желает становиться обедом.

Шипящая гадина, попыталась доказать обратное: хвостом обвила мою ногу, потянула на себя. Я так испугалась, что подпрыгнула, а, приземляясь, нечаянно наступила на ее крыло. Раздался треск, затем истошный крик, вначале ее, после мой, испуганный. И тварь то ли от ушной боли, то ли от перелома крыла, повизгивая, спрыгнула с платформы.