Некромант-самоучка, или Смертельная оказия

Следующее утро для метаморфа младшей ветви рода Дао-дво началось погано, под гул в голове и тонкий голосок ехидной лопоухой нежити.

— М-дя-я-я-я! Два днь-ня моего отсутствий-я на лицо, вернее на морду.

Многоликий вздохнул тяжело и промолчал, но кука решила, что игнорировать ее никак нельзя.

— Хозь-зяин, хозь-зяин! Неужели так сложно было закусывать?

— Не ори, — прохрипел он.

— Как не орать?! — возмутилась мелочь, набирая полную грудь воздуха, чтобы пропищать, надоедая своей персоной и правотой: — Й-я разве не проси-и-и-ила не нальлягать? Просила. А ты!..

— М-м-м, — сняв ее с груди, скривился болезненно, выдохнул.

— Что?! — мелкая пакость, выскользнула из его слабой руки, оперлась лапками в поросшие щетиной щеки. — Плохо, дя? Не отвечай, сама вижу. — И с заботой в шепчущем голоске вопросила: — Рассольчика принести или водички?

— Уйди.

— Что?! Совсем? — подпрыгнула она от возмущения и не провалилась в рот многоликого приоткрытый в зевке. — Ой…

— Тьфу ты! — метаморф убрал с лица невкусную нежить, прищурил красный от недосыпа глаз. — Ладно, уши оставь и проваливай.

В названную часть тела теневая вцепилась лапами, как в самую большую ценность и дрожа отползла подальше от Гера. Посидела несколько мгновений, приводя дыхание в порядок и заикаясь:

— А уши за-за-зачем?

— Надеру, когда окончательно проснусь. И за дарительницу Сумеречную ты мне еще ответишь, — пообещал он и отвернулся.

— Дя й-я знать ничего о дарительнице не знаю!

— Она сама тебя сдала, — тихий смешок и ехидное подтрунивание: — Не приятно, дя?

Несколько долгих мгновений было тихо, а затем раздалось возмущенное, но не обиженное:

— Хозь-зяин, ну ты и бь-бяка!

— Не спорю, — откликнулся с зевком.

Молчание потом тихое:

— А й-я тебь-бя все равно не оставлю.

— Хм! Напомнишь об этом, когда наказывать буду, — шепнул Герберт Дао-дво и погрузился в дрему.

Правда разведчик совсем не учел того, что кука не высказалась, а потому еще долго ворочался под ее бубнеж и шипение. Подушкой отбиться уже не пытался, поганка растворилась в воздухе и с рвением достойным похвалы продолжила лекцию о вреде чрезмерных возлияний и крайней забывчивости, а именно:

— Где же это видано! Напилсь-ся и все забыл…

— Кука… — выдохнул он, мечтая, чтобы нежить заткнулась.

— Не смей угрожать мне телесной расправой! Й-я может и маленькай-я, но за себь-бя постой-ять могу.

— Теневая? — глухо позвал из-под подушки.

— Вот лишишьсь-ся доступа к резерву и что тогда?

— Мелочь?! — и опять, отстаивая полюбившееся прозвище, поганка намеренно не реагировала на окрики.

— Молчишь?! Вот и правильно, — заявила набирая громкости в голосок: — А й-я молчать не могу…

— Симпатяшка, чтоб тебя! — не выдержал многоликий.

Секундное затишье и воодушевленное почти рядом с ним:

— Дя-дя, хозь-зяин, й-я всь-ся внимание, что ты хотел? — Ох, шантажистка мелкая, доведет к Тарраху быстрее, чем Сумеречная. Теперь ясно, почему они так легко вошли в тайное содружество, потому что похожи.

— Уйди вместе с ушами и с хвостом.

— Но, а как же…? — И столько недоверия в голосе, что метаморф выглянул из укрытия.

Поняв, что привлекла все его внимания, пакость расправила уши, выпятила грудь и голосом верной до гроба нежити вопросила: — А как же задание? Й-я думала оно у тебь-бя есть.

Задание? Такое действительно есть, не зря же многоликий всю ночь пусть и пил, но над книгами сидел, выявляя привычки и повадки нетопырей, как самок, так и на всякий случай самцов. Что ж, подумав немного, он отправил теневую пометить тех особей, что следят за командой Его Высочества, попутно определиться с их полом и проверить покидают ли соглядатаи свои посты. Выслушав все условия и получив заветное задание кука улетела. Гер надеялся, что занял ее на весь день, а, оказалось, лишь час.

— Хозь-зяин, й-я вернулась! — возвестила она, едва погрузился в более или менее приятные сны.

— Что так быстро?

— А-а-а, — бесшабашно тряхнула головой и улыбнулась, — своих соплеменниц к делу подключила!

— Освободилась, значит, — прохрипел он, вновь зарываясь под подушку и одеяло. — Молодец… Иди погуляй.

— Не могу и не хочу, — заявила тварька, пролезая к нему и притискиваясь всем тельцем к шее: — Свое я отгуль-ляла, это во-первых, а во-вторых, й-я так по тебе соскучилась!

Божечки мои…

— Что?

— Дя-дя, и по голосу, и по грубостям, и по гадостям! — заверила она и попросила: — Будь другом, не засыпай, еще чего-нибудь из вредности наговори. Или как нетопырей отвлекать будешь, расскажи. Расскажи-и-и-и!

— Будешь приставать, посажу на диету, — пригрозил Гер тихо.

— Будешь и дальше спать, покажу кошмар с Наминой в главной роли, — мстительно пообещала она. И Графитовый против воли вздрогнул, мурашками покрылся, мысленно помянул Тарраха, ибо сна уже не было ни в одном глазу.

— Твою ж… Кука!

— Ой, вот и мой родименький вернулсь-ся в мир бодрствующих! — воскликнула она и по дурной привычке сжала лапками его шею.

— Сейчас уйду, — прохрипел метаморф, резко поднимаясь с кровати, — и не куда-нибудь, а за грань.