Некромант. Такая работа

Мешок шевелился и шуршал, но лицо оставалось спокойным и неподвижным. Ноги и руки у нее конвульсивно дергались — тело еще не понимало, что с ним произошло. Тик бывает, когда поднимаешь кого-то с обширными повреждениями.

— Ты помнишь, что с тобой произошло?

— Я умерла, — ответила она равнодушно.

— Почему ты умерла?

— Меня разрезали и вынули органы, без которых трудно жить дальше. — Она на мгновение задумалась и добавила: — И украли кровь.

«Украли»? Не думаю, что кто-то кроме вампира мог бы описать это так. Боль стала почти переносимой — или, может быть, я просто перестал воспринимать ее слишком остро. Быть живым человеком удобнее, чем мертвым. У живых гибкая психика, позволяющая не чувствовать вещей, несовместимых с жизнью.

Цыбулин прекратил выдирать у меня свою руку. Собрался, И, кажется, успокоился. Нужно будет сказать ему потом, что он хорошо держался.

Катарина сейчас была — сплошной комок боли и страха.

Я вполне мог избавить его от необходимости проживать эту боль вместе с ней. Без этого можно было обойтись. Но я этот не сделал. Значило ли это, что я злой колдун вроде Ника?

Я не знал.

— Посмотри на меня, — сказал я. — Как это произошло?

Катарина уставилась на меня. Взгляд у нее был как заброшенный тоннель, пустой и гулкий. И тьма, заполнявшая его, вошла в меня.

У меня случалось такое с живыми людьми, но раньше я не задумывался о том, что у мертвых тоже бывают свои шрамы. Есть вещи, которые не оставляют тебя даже после того, как ты умрешь.

А еще с живыми людьми это никогда не было так, как будто ты плывешь среди темных волн, которые вздергивает вокруг тебя ветер. Захлебываешься, суматошно молотя руками, ловишь, ртом воздух пополам с соленой жидкостью, не зная, что у тебя на губах — морская вода или кровь. И тонешь во тьме, забывая о том, кто ты есть.

У него была машина «жигули», длинные белесые волосы и фотоаппарат со съемной вспышкой.

Он сказал, что это необходимо для искусства. Она же такая талантливая, такая раскованная девочка. Эта роль — главная роль в фильме! — просто создана для нее. Нужно только доказать это.

«Думай об этом, как о конфете», — сказал он, расстегивая ширинку и вываливая из нее что-то красное и пахнущее рыбой.

«Тебе понравилось? Тебе ведь понравилось, маленькая сладкая шлюшка?» — спросил он, когда все закончилось. Она точно знала, что останется здесь, в лесу за МКАДом, если ответит неправильно. Есть причина, по которой некоторые девочки, с которыми это происходит, никогда не возвращаются домой. Они говорят: «Я всем расскажу, я пойду в милицию, и ты пожалеешь об этом, сволочь». Если у тебя не вышло отбиться чуть раньше, ты не в том положении, чтобы угрожать. Это ты была легкомысленной и глупой. Это ты дала ему повод думать, что он может так обойтись с тобой. И это ты так хотела попасть в кино, что села к нему в машину одна и позволила отвезти тебя на пленэр. И кто виноват, что теперь ты — шлюха?

Вспомни, он ударил тебя только потом, когда ты не захотела раздвинуть ноги. А до этого ты сама… Ты же сама… Для искусства.

Она наверняка бы пережила кровь, текущую по ногам, но у него в багажнике была лопата. И теперь ей казалось совершенно естественным, что он прихватил ее на тестовые съемки. Мало ли, пригодится.

«Да, — сказала она. — Мне понравилось». Ей было тринадцать, и назавтра ей нужно было в школу. Она носила это в себе потом, как носят в ноге кусочек стекла, который так и не смогли обнаружить в травмпункте. Не больно. Ни хрена не больно обычно, только иногда простреливает от подъема ступни до бедра. И еще очень редко ты просыпаешься ночью, чувствуя, как он медленно поднимается вверх. Он ползет по кровеносным сосудам к сердцу, чтобы убить тебя.

Когда клыкастый монстр предложил ей возможность стать сильной и отомстить, ей уже было все равно, чем за это придется заплатить.

Она выследила его и пришла к нему ночью. Он был сильный. Найти его оказалось нетрудно, а войти к нему в дом — и того легче. Он открыл дверь, уверенный, что сам дал ей адрес.

Стариковская кровь была вялой и вонючей. Ее чуть не стошнило ею прямо на дырявый ковер. Она могла зачаровать его, чтобы он не боялся. Вместо этого она просто лишила его возможности двигаться и вцепилась в открытое горло. На дне его глаз дрожал страх — тонкая, блестящая пленочка.

Ей казалось, что, когда он умрет, она снова почувствует себя в безопасности, но этого не случилось.

Я пришел в себя под каталкой. У меня ломило виски и горло драло так, словно я умудрился где-то подцепить ангину, сам того не заметив.

Воздух выходил из меня с хрипами, пробулькивал через горло, но меня так и не вывернуло. В отличие от полковника успевшего выдернуть у меня свою руку и отойти к дальней стене. Он торопливо вытирал лицо бумажными салфетками.

Ничего, бывает и хуже. Во всяком случае, мы оба смогли увидеть, кто убил Катарину. Потом, когда продрались через шрам, с которым ей так и не удалось справиться, хотя она очень старалась. После обращения Катарина обрела власть и теперь могла не церемониться с теми, в ком можно было разглядеть тень того парня из «жигулей».

Именно это привело ее к смерти.