— Я же от тебя не шарахалась все четыре года в Академии. Помоги лучше. — Феесирен едва не с радостью схватился за другой край люстры. — И я тебя не простила, если что.
Освобожденный от орудия убиения Эмильен выглядел нехорошо: кожа на лице содрана до кости, глаз вытек, голова пробита в двух местах, плечо в кашу — туда вошел массивный копьеобразный центр. Кровь все еще сочилась… Я рванула одежду на его груди. Вместе с кожей. Все-таки когти не очень удобная штука, если хочешь кого-нибудь раздеть… Приложила открытую ладонь прямо над сердцем, которое должно было бы молчать, но тот же пульс, что звучал во мне, был и в этом условно-мертвом теле. Глухой, едва заметный, но был. И привратная лента была тоже. Хорошо Как бы я ни храбрилась, а против некроманта уровня Нику я мало что могу. Опустилась на колени, наклонилась к лицу… Нет, не дышит. Значит, просто эхо.
— А теперь поцелуй его и взрыдни для полноты картины.
— Геттар, ты нормальный?
— Сначала с такой страстью одежду срывала, теперь сидишь над ним, как скорбящая вдова, — феесирен заметно нервиничал, оттого и молол чепуху. — Он бы заценил. Ему нравилось всякое неживое, он это даже… любил. Во многих смыслах. Стефен как-то в подпитии проболтался про домашнюю коллекцию Эмильена.
— Да я проверяла есть ли на нем охранка от внезапного возвращения! Еще не хватало, чтоб он встал. Тут порог перейти, что чихнуть. — Я было вытянула руку для печати упокоения, но вспомнила про “путы”.
— Дом стремный, но грань я не слышу. Только то, что от тебя такой красивой фонит. Вот это и странно. Будто ты сама, — парень зябко повел плечами, — порог. Может, дело в доме?
Дело в Бездной пустоши и в том, что вычерчено в штреках под землей здесь и в подвалах под Нодлутом. И во мне. Я проводник. Фокус. Как мама. И сейчас, будучи так близко к первой фигуре, я могла с точностью до миллиметра показать, где находятся старые рунные круги. Я их слышала. Один был почти под домом. Под той частью, что почти ушла за грань. И стоит мне прикрыть глаза, как я вижу прямую, как стрела, серую дорогу, связывающую обе фигуры в одну.
— Давно хотела спросить, — сказала я, поднимаясь тяжело, будто все шесть черных плит со знаками Изначальной речи лежали на моих плечах. — Сколько тебе лет, Геттар? Твоя мать — темная фея из тех, что переместились во время инцидента. Значит, ты объективно младше меня минимум на десять лет. Как такое вообще возможно?
— Это просто вопросы физиологии разных рас. Этот мир более медленный, чем родной мир темных фей, и растут и развиваются они гораздо быстрее. По их меркам я взрослый. По меркам сирен — подросток. Ты видишь и воспринимаешь меня как ровесника. А если брать в расчет мозги, ты против меня школьница.
— Зачем тогда таскался со мной все четыре года, как привязанный?
— Нашел самую восприимчивую, чтоб хоть кто-то на мою несравненную красу запал, но тут Вельта встряла, ну и…
— Знать ничего не хочу про ваши шашни. Тьма, почему вокруг меня одни озабоченные придурки…
— Ты… прикалываешься? Да ты ходячий соблазн, когда перестаешь переживать о всякой надуманной ерунде. Холин твой — железной выдержки мужик… Или уже нет?
Боль обожгла и приглушила дыхание грани. Ну зачем вот так по живому-то…
— Пытаешься меня отвлечь и потянуть время? Запах хорош, а на вкус не очень.
— Как кофе с апельсинами.
— Что? — опешила я, разом вспомнив кафе рядом с Академией, где я случайно вынесла дверь, Холина, и этот неожиданный аромат…
— Кофе с апельсинами. Черномаг увлекался, даже угощал. Я как попробовал, так на Холина твоего сразу и подумал. От него же пахнет почти всегда, как от банки с леденцами. Знаешь, такие… Цитрусовый соблазн. Будто не некромант…
— А конфетная лавка.
— Точно. А я, дурак, еще совета у него просить хотел. Хорошо, что не сунулся, — Геттар продолжал бухтеть, словно мы в той самой кафешке сидели от нечего делать, а я дышала через раз.
Пусть будет больно. Так лучше. Когда отпускает, зов превращается в пытку. Но пульс я слышу даже сквозь эту боль. Значит нужно…
— Всем спасибо, — сказала я, направляясь к выходу. — Было неприятно пообщаться.
— Стой! — Геттар встал передо мной с мрачной решимостью в глазах, руки расслаблены, но не стоит обманываться, я знаю, как быстро он плетет матрицы заклятий.
— Уверен, что хочешь помешать мне уйти? — Я, может, не так проворна, но у меня целый океан силы. За спиной.
— Я… я сдал их инквизиции, Нику и черномага. Но, кажется, там и так откуда-то знали, а я просто принес еще один кусочек мозаики. Но у них нет доказательств достаточно веских, или они тоже не знают толком, кто… Поэтому мы должны дождаться
Геттар будто поперхнулся, губы окрасились темным, по подбородку потекло. Удивленно распахнув глаза, парень посмотрел на пробившую грудь костистую масляно блестящую от крови руку, сжимающую его сердце. Оно еще толкнулось пару раз перед тем, как замереть окончательно. Некромант, пришедший через грань, толкнул феесирена, и тот, уже мертвый, упал лицом вперед. Следом легло упокоение — едва уловимый пасс свободной рукой, отработанный до абсолютного автоматизма.