Некромантия в быту

Я повернула шею на голоса и краем глаза заметила еле заметное шевеление. Белая гончая, словно заснеженная клумба, выделявшаяся на фоне полумрака, начала подавать признаки пробуждения. Следующим, что я услышала, был замогильный вой, разрывающий ткань бытия и проникающий во все измерения сразу. Ужасно знакомая печальная песня, обращенная к мохнатым соплеменникам… Ох и намучилась же в свое время команда по зачистке памяти с мозгами моих соседей… Хорошо, что еще собаку не отобрали – Совет волшебников посчитал, что подобное решение может оскорбить короля эльфов и даже развязать войну между нашими мирами.

– Ты что, не завязал псу рот, болван?! – завизжал Владислав, отвлекаясь от стула с Максимилиа– ном.

Впрочем, он тут же закрыл рот и предпочел инстинктивно сползти по стене вниз и заткнуть уши, чтобы хоть немного ослабить давление на барабанные перепонки. А «семья Смитов» так и вовсе забилась в ужасном синхронном припадке, который, наверно, высоко бы оценили только хореографы и балетоманы. Когда зовом пользуется щенок гончей дикой охоты, к нему прислушиваются не очень охотно – иначе стая все время преследовала бы в лесу не оленей, а весьма безобидных бабочек и еще менее прытких гусеничек. Но вот к призыву взрослой собаки относились как к руководству к действию.

Из туннеля подул ветерок, принося с собой букет знакомых запахов пряного меда, цветущей акации и скошенных трав. Передо мной открылся портал, выпустивший свору белых гончих и трех всадников, которые были вынуждены пригнуться и припасть к шее лошади, чтобы не удариться головой о свод ливневки. Псы, словно убежавшее молоко, мягко обтекали меня, устремляясь вперед. Лошади ловко перепрыгивали через мое связанное тельце, точно я оказалась весьма экзотическим типом преграды на элитных лондонских скачках. Всадник, руководивший погоней, развернул лошадь и спешился. Я постаралась принять не такую унизительную позу и сесть, но руки и ноги по-прежнему неохотно слушались, поэтому пришлось все оставить как есть. Король эльфов бросил в сторону своих подданных и своры взгляд, убеждаясь в том, что все обойдутся и без него. Мне почему-то стало стыдно. Как будто я не полноценный некромант. Араун аккуратно снял полоску скотча с рунами и присел на колени, снимая путы с рук.

– Адель, ох, Адель… Ты позволишь помочь тебе подняться?

Я кивнула, сдавленно поблагодарила старого друга за помощь и попыталась взглядом отыскать своего пса, но с такого расстояния отличить его от других членов стаи оказалось невозможно. Риелтора и его странных сообщников смяли и оттеснили к стене. Кони топтались на месте, недовольно ржали, а всадники ругались на эльфийском, и я предпочла не вслушиваться в их возмущенные голоса.

Араун тем временем поднял меня на ноги и понес в сторону портала.

– Нет-нет, мне нужно допросить этих злодеев и выяснить, зачем они так отчаянно хотели заполучить дудочку, а потом найти Гилиада и…

– Послушай, но ты не можешь больше сотрудничать с человеком, который так поступает с новичком. Оставить тебя одну, с опаснейшим артефактом и мальчиком, неспособным дать отпор… это было чрезвычайно неблагоразумно и опасно… И ради чего? Чтобы отправиться в патрулирование, которое могло и подождать? – Мягкие руки удерживали меня, не давая упасть, и эти прикосновения напоминали о том, что без поддержки я снова лягу на полу неповоротливым кулем.

– Подожди, настоящая дудочка же находится в руках главы семьи Артефакторов? А та, которая была дома, просто подделка?

Король эльфов издал звук, похожий на вздох, и произнес:

– Нет никакой второй дудочки. Она всегда была представлена в единственном экземпляре, и сделать ее копию просто невозможно.

Адель. Чайник, завари!

Эльфы слишком плотно вросли в природу и могли себе позволить путешествия между мирами комфортным бизнес-классом, заимствуя по чуть-чуть энергии у крепких старых деревьев и экосистемы своего мира в целом. Они брали ровно столько силы, чтобы никому и ничему не навредить. Араун долго вплетал в мое тело лечебную магию, нашептывая слова на родном языке, а потом вытащил нас из ливневки. Недолго думая, король эльфов проложил еще один портал – до квартиры Гольштейнов. После полутьмы подземелий обычный день, врывающийся через молочную ткань тюля, казался ужасно ярким. Про волшебный народ никогда нельзя было знать наверняка, как они реагируют на ситуацию. Впервые за все время нашего общения давний друг выразил свою позицию четко и прямо.

Я устроилась уже на знакомой кухне Артефакторов, гадая, когда успели исчезнуть злодеи и два помощника короля вместе с тремя лошадьми. Араун-эльф деловито заваривал травы из своего мира в прозрачном чайнике и всей своей позой отказывался комментировать происходящее. Периодически король эльфов качал головой, погруженный в себя. Араун-пес виновато положил мне голову на колени, а Максимилиан вертел в руках злосчастную дудочку.