Некромантка на практике

Черный кварцевый песочек покрывал землю повсюду, в том числе за камнем, где прятались девушки. С нежной ласковостью примерялся не только к сапогам Али, но и пытался забраться в клетку элементаля, где тут же застывал красивыми глянцевыми лужицами черного стекла. Если бы Пуся не нервничал и не искрил, можно было бы аккуратно повыковыривать из клетки застывшие стекляшки для исследований. Но нервный огненный элементаль просто не дозволял песку окончательно превратиться в стекло и, дергая клетку, разбрызгивал раскаленные капли вокруг. Хорошо хоть охранная аура работала, и девушки могли не опасаться ожогов. Хоть какой-то положительный момент в сложившейся черной, как и все вокруг, ситуации.

— Еще немного, и мне придется снять ограничитель, — спокойным голосом поведала рыжая, аккуратно касаясь золотого обруча, охватывающего голову — словно в попытке проверить, на месте ли он.

Аля глянула на светящийся прямо в центре обруча «изумруд»-накопитель, впитывающий излишки магии подруги, опасные для ее здоровья, и охнула. Судя по интенсивности цвета, накопитель почти заполнился. Сильва работала на пределе своих возможностей, и если снять ограничитель — точно перегорит! После подобного приходилось очень долго восстанавливаться, к тому же магия могла и не вернуться полностью. Даже калекой остаться можно.

Судорожными движениями располосовав тряпку, Аля быстро выложила из нее пентаграмму, одновременно разрезая себе руку — кропить собственной кровью по всем правилам времени не было. Оставалось надеяться, что смочить «стороны» магического знака ничуть не хуже, чем окропить. Пока жадный песок не успел всосать новое «подаяние», Аля вскочила во весь рост в центре пентаграммы и завопила что есть мочи:

— Васииилииий!

Под вдохновенные завывания Пуси, решившего не оставлять в одиночестве прекрасное начинание, крик вышел особенно впечатляющим. Даже противостоящая сторона смолкла.

На полянку опустилась зловещая тишина.

* * *

Некоторое время назад

Для любого студиоза слово «практика» имеет свое, волшебное звучание. Для некоторых — пение волшебных флейт, для других — барабанная дробь перед финальным испытанием, для третьих — фанфары победителя и так далее.

У Али в голове звучал оркестр. По мере приближения вожделенного события, он то пускался в разнос, заполняя разум какофонией, то вдруг превращался в симфонический, выступающий на Большой Императорской сцене с виртуозно исполняемыми классическими произведениями.

Основными лейтмотивами подобного разброса являлись внутренние вопли «Ааа! Я еду в лагерь пограничного отряда!» и «Ыыы! А вдруг я не справлюсь?!». С чем именно не справится, панические вопли не сообщали, опуская данную деталь как несущественную. Просто потому что до сей поры третьекурсников не пускали не только в Постграничье, но и в Приграничье. Пусть даже стычек давно не было, не то что противостояний, но — это же Граница! А Аля всего на третьем курсе.

Успокаивающими лейтмотивами звучали две вещи.

Первая: Сильва же со второго курса там «продолжает обучение», пусть и под присмотром величайшего героя и бла-бла-бла, то есть господина Эдельвульфа Рута.

Вторая: собственноручно изготовленный разумный химероид.

Согласно программе обучения к химерам и химероидам приступали на пятом курсе, а разумными занимались на шестом, последнем курсе. Но то ли гены прадедушки сказались, то ли наставничество господина Берна, то ли желание этому самому господину Берну, то есть Райли, конечно, что-то доказать, но…

Но к концу третьего курса Аля обзавелась собственным фамилиаром-химероидом. Обогнав даже своего великого прадедушку. Хотя если признать честно, если бы во времена студенчества господина Рута были уже известны все ныне применяемые методики (в том числе придуманные им самим), то Рудольфус обрел свою жизнь гораздо раньше.

Однако Аля никогда не сравнивала себя с прадедушкой, разумно решив, что толку в этом нет никакого. Ведь именно ради этого она и сбежала из университета некромагии и пошла в таксидермисты — чтобы ее никто не сравнивал с родителями. Ну и чуть-чуть ради того, чтобы разгадать тайну проклятия, доставшегося декану Руту. Прадедушке то есть. С которым она себя тоже не собиралась сравнивать. Вот ни капельки!

Мысли о практике панически метались из стороны в сторону вплоть до выхода из телепорта в Приграничье. То ли телепортационные волны подействовали на мятущийся девичий разум, упорядочив его структуру, то ли Аля окончательно осознала и приняла, что практика будет проходить там, где она и не мечтала очутиться (это была мечта Сильвы!), но раздрай мгновенно пропал, сменившись жадным любопытством.

Лошади медленно и неторопливо трусили по утоптанной дороге, больше напоминающей широкую тропинку, взметывая копытами фонтанчики пыли, а Аля, пользуясь случаем, вертелась по сторонам, чуть не вываливаясь из седла. Благо было кому поддержать на случай экстренного выпадения из седла.