Некрономикон. Аль-Азиф, или Шепот ночных демонов

Вскоре весь гарнизон заставы был уничтожен. Двое юных дозорных, сидя на скалах, с ужасом наблюдали это кровавое зрелище. И когда чудовище, окруженное лишь изуродованными трупами да лужами крови, зловеще огляделось вокруг, высматривая, не остался ли кто-то еще, один из них не выдержал и громко вскрикнул. Существо моментально ринулось к скале и стало стремительно взбираться на нее. В несколько мгновений оно достигло площадки, но юноша успел юркнуть в расселину, на его счастье, оказавшуюся рядом. Эта расселина, настолько узкая, что он едва мог в ней передвигаться, вывела его на вершину скалы. Чудовище же оказалось слишком толстым, чтобы протиснуться в нее. После многих упорных попыток и отчаянных кружений по площадке оно просунуло в расселину морду и выпустило в нее струю дыма. Дозорный к тому времени уже почти выбрался наверх, но настигавшее его ядовитое облако успело коснуться его ног. Уже откатываясь от края расселины, он почувствовал, что его ноги словно бы опалило огнем, и увидел, как ткань одежды на них осыпается прахом. От нестерпимой боли он громко закричал. Но, на его счастье, у чудовища не хватило ума понять, откуда раздается этот крик, и вскарабкаться на вершину, что не составило бы для него большого труда. Второй дозорный, услышав этот крик, безотчетно бросился на помощь другу, но, оступившись, сорвался вниз. Однако пролетел он лишь до ближайшего уступа, благодаря чему не разбился насмерть, а лишь, сильно ударившись о камни, потерял сознание. Чудовище же, продолжая досадливо рыскать по площадке, к его счастью, не заметило этого.

Через некоторое время оно с победным видом спустилось вниз и на глазах у пришедших в себя воинов принялось с непостижимой быстротой пожирать мертвых. Причем выбирало оно лишь убитых, обходя умерших от его ядовитых изрыганий. Юноши, несмотря на невыносимые страдания, не решались сдвинуться с места, чтобы не обнаружить себя.

Чудовище насыщалось весь день и всю ночь. И лишь на рассвете, сожрав все останки, не тронутые его смертоносным дыханием, и заметно растолстев, лениво поползло в сторону долины. Дойдя до частокола, оно навалилось на него своим огромным телом, и половина стены, к огромному удивлению воинов, тяжело рухнула, обломившись понизу. Существо переползло через нее и продолжило свой путь к выходу из ущелья, то и дело отмечая его кучами зловонных испражнений. И лишь спустя некоторое время после того, как оно скрылось за скалами, юноши решились спуститься в ущелье. Оба они сильно пострадали: один получил многочисленные раны и ушибы при падении, ноги другого до колен были непостижимо изуродованы. Они выглядели обваренными и высохшими. Кожа стала твердой, местами отделившись от мяса, и имела темный, совершенно неописуемый цвет, но совсем не выглядела поджаренной, как от огня. Юноша с трудом держался на них, испытывая сильную жгучую боль. Его товарищ, несмотря на свои раны, наложил на его ноги повязки, использовав все лекарства от ожогов, которые только смог найти на опустевшей заставе. Для облегчения боли пришлось употребить траву, дым от которой следовало глубоко вдыхать через особую трубку. После взаимного врачевания юноша, ноги которого не пострадали, поднялся на дозорную вышку, чтобы осмотреться. Однако она вдруг затрещала и закачалась и, едва он успел сбежать по лестнице обратно, рухнула. Изумлению юноши не было предела, когда он увидел, что столбы, на которых она держалась, в нижней части словно сгорели: они были глубоко обуглены и поэтому не выдержали его тяжести. Тут он вспомнил об упавшем частоколе и, подойдя к нему, увидел ту же картину. Сомнений не было, бревна не могли быть сожжены ничем другим, кроме ужасного дыма, выдыхаемого чудовищем. Тогда он взобрался на скалу и, напрягая зрение, стал всматриваться в даль, пока не разглядел двигавшуюся по ее дну ящерицу, казавшуюся теперь совсем маленькой. Помня о своем долге, юноша хотел проследить ее путь, поэтому цепко держал ее своими зоркими глазами. Она же, вне всяких сомнений, направлялась прямо к плоскогорью, и следить за ней благодаря кристальной чистоте воздуха было совсем нетрудно.