Некропена

– Борис, ты вспомни, сколько род человеческий наплодил божков. Неужели они все пузырьки пены? Какие-нибудь Один с Зевсом тоже пена? Нет. Ерунда это все. Выдумка. Все эти людские божества – фантазии пузырьков некропены, случайные названия. Просто слова, никаким образом не связанные с реальным миром пены. Мы, некропена, сами по себе, а они, неведомые элементы пены, сами. И нет никакого Христоса в пене. И он не пришел в мир грешный некропены из высоких инстанций пены. Истина, кстати, родив некру, может уже и забыла про ее существование. Как страшный сон. И не ведает, что подобное есть. У нее свои планы. Что ей до нас. И самое главное…Борь, я думаю, что нам никогда не постичь окружающее и никогда мы не сможем прикоснуться к Истине – так и помрем в неведении. Что и понятно. Как могут пузырьки некропены узнать про дела недосягаемые пены и тем более Истины? Холуи мы, Борька, холуи. И мир наш гадок, и мы падшие никчемные существа. Так и сгинем в пустоте, не поняв ничего. Смириться надо…Доля такая наша.

– Да уж. Невесело как-то. Ванек, а все-таки хотелось бы узнать – для чего Истина создала некропену? Пену – для развития, а некру зачем? Мы же выяснили с тобой, что всему есть смысл и даже нам, отродьям. Интересно, а каков мир пены? Он такой же, как рай, или еще круче, Вань?

– Боря…Боря..нет ни ада и ни рая. Это наши приставки к окончаниям – вот и все. Что и как там – в пене – неизвестно. Не дано. И причина создания нас Истиной тоже нам неподвластна.

– Как-то неуютно мне стало. Противно и мрачно. Обречены мы на вечную тьму, Вань? Не согласен. Если мы есть, то все равно в нас какой-то смысл должен. Для чего мне глаза и руки нужны? Что я должен делать в мире этом? Странная странность, Вань.

– Я давно тебе говорил, Борь, не дано нам. Или случайно узнаем, хотя вероятность этого чрезвычайно мала. Хватит мучиться. Вылезай из ямы, пойдем со мной на паперть – хочется выпить и закусить. Портвейн, Борь, сглаживает все углы и повороты. Веселит тело. И не забывай – все, что мы тут наговорили, действительно лишь при условии, что разум – есть средство для объективных рассуждений, а не субъективный параметр какого-то там тельца в виде меня и тебя.

Глава 6

Выбравшись из недр земли, друзья побрели к церкви в надежде получить копейку милостыни и на полученные деньги уйти в алконирвану, обессилив от поисков Истины. Двигаясь, каждый думал о своем – Ванька о теории вероятности, а Борька – о вещи в себе.

Прихожане быстро расставались с деньгами, смотря на падших возле церкви. Вид у товарищей был ужасающий. Они как будто побывали там – в страшной правде. Людям казалось, что Борька и Ваня вернулись оттуда, где все ясно и понятно. Они чувствовали, что друзья овладели какими-то знаниями, и что им стало известно такое, от чего кровь в жилах стынет. Поэтому чтобы не услышать из уст нечто разрушающее их мирочек, толпа богомольцев быстренько давала деньги-дань мудрецам-бомжам и бежала в церковь, где можно было спрятаться от внезапных откровений Борьки и Вани. Но товарищи мирно сидели и не собирались ошарашивать окружающую некропену. И что они могли сказать? О том, что все повсюду некроклетки? Пузырькам некры это неинтересно.

Заполучив звонкую монету, друзья привели себя в нетрезвое состояние, напившись благоухающего портвейна. Лежа возле бара, они крутили глазами в надежде увидеть пену, но перед глазами была только торжествующая некровселенная. Первым заговорил в пьяном угаре Ванька:

– Борь, мне все надоело. Кругом бесцельная пустота. Я не хочу видеть этот мир. Давай уйдем куда-нибудь?

– Ваняяяя…куда? Везде некросмрад. Я, Вааанннь, иногда в этом миропозорище вижу улыбающихся людей-пузырьков. Что их заставляет радоваться псевдожизни? Может они по инерции улыбаются? В пене раскрутился маховик счастья, а до некры остатки радости докатились? Так сказать, объедки пира со стола. Меня терзает счастливый вид некоторых людей, Вань. Им действительно радостно? Или…это восторженное опьянение от позора своего существования? Я видел сегодня на улице семью – мать, отец, дети. Они были веселы и беззаботно смеялись. Может это случайность? А…вдруг нет?

– Борь, это все объяснимо. Во мраке лжемира семья – отдушина. Временная. Островок псевдосчастья. Мимолетного, мгновенного. Жалкие попытки преодолеть суть некры. Некропена все равно их сожрет, пропустит через свои жернова. Кладбище их покрывало.

– Ваня, а Тот мог быть хоть как-то счастлив?

– Боря, напоминаю – И Тот, и его возможный Предшественник, и трупы, и люди, и животные с травой, землей – все это некропена. Между травой и Тем разницы нет. Как нет отличия между нами и трупами, между землей и Предшественником. Все едино – мертвая пена, прах. И счастья тут априори нет. Оно только в пене есть…наверное. Истина так определила. Я тебе больше скажу – я не могу определить, объяснить, что такое счастье. Путаюсь. Я чувствую, что идеал в пене. Счастье это или нет – я не знаю. Там – все, здесь – ничего.

– Так зачем Истина нас, пустую породу создала?

– Опять, Борь, за свое…неведомо нам. Точка.