Некровиль

Противник выглядел как нищий габонец, нонконтратисто. Лицо, руки, бритая голова покрыты гнойными язвами и слегка непристойными наростами паразитических текторов. Йау-Йау Мок, крутая профи в строгом черном наряде с серебряными украшениями, рядом с ним казалась настоящей корпоративной шовинисткой. Какое коварство.

Габонский адвокат протянул испещренную оспинами руку через разделявшее их небольшое расстояние. Йау-Йау оглянулась – нервная привычка, от которой она пыталась себя отучить, но толку никакого. Совсем никакого! Внутри черных стен пирамиды по-прежнему колыхалось северное сияние, мерцали пойманные в ловушку туманности. И что-то еще, какой-то далекий и неуместный всплеск разноцветья. Оранжевый. Зеленый. Виноград. Фрукты?..

Кармен Миранда. Вот дерьмо. Твою ж мать. Что за хрень. Как же тварь смогла проникнуть в закодированные буферы «Цвингли»? «Сучка, ты обещала!» Йау-Йау сдержала возмущенный вопль прежде, чем он достиг субвокализаторов в горле. Не стоит кричать такое под соборными сводами «Цвингли II». Она посмотрела в белые глаза противника (косметическая катаракта, продуманный нюанс) и ответила на рукопожатие. Суд начался.

Свет, извивавшийся внутри стен пирамиды, собрался в плотные узлы, белые и обжигающие, как поверхность звезд, и ринулся по черному мостику. Поток данных пронесся через Йау-Йау, как пожар. Ничто в жизни бренной не могло сравниться с этим мимолетным, микросекундным соитием, с привкусом всеведения, который оставался на устах после того, как судебные проги пропускали через ее нервную систему гигабайты информации, связанной с делом.

Адвокат из Йау-Йау вышел хреновый, но кайф она ловила как настоящий профи.

Коренные народы Маюмбы
против АО «Эндюстри Габонез»
Краткое изложение дела.

Два слова: деньги, работа. В чем суть: когда АО «Эндюстри Габонез» (маска, под которой коварно спряталось Большое Бабло из Франции) построило завод на побережье Габона в четырехстах километрах к югу от Либревиля для переработки сырья, поступающего по трубопроводу с рудника в Срединно-Атлантическом хребте, жители Маюмбы прыгали от радости, думая о рабочих местах, зарплатах, пиве, детях, автомобилях, телевидении и лекарствах. О будущем! Экономическая реальность сложилась таким образом, что АО «Э. Г.» привезло более двух тысяч resurrectois[53] с долгосрочными контрактами из крупных некровилей в окрестностях Киншасы, и жители Маюмбы (живые и мертвые) увидели не только как их светлое будущее уплывает за океан, но и как в течение шести месяцев отходы заводской деятельности уничтожили половину жизненно важных запасов рыбы, непреднамеренно заразив другую половину паразитическими текторами. Жители Западной Африки – народ терпеливый; только когда дети начали болеть, слабеть и умирать, они попросили городских паутинных жокеев нанять адвоката в Каире и обратиться с иском в суд. Тотчас же «Эндюстри Габонез», материнская компания и их padrino corporada[54] из Тихоокеанского региона активировали программы юридической защиты, забросили удочки и организовали тендеры. На сцену вышли адвокатесса Мок и ее амбиции.

После долгих виртуальных споров между Побережьем и Дельтой состоялось предварительное слушание, и было принято решение назначить судебное разбирательство на дату, удобную обеим сторонам, при условии доступности суда; понадобилось двенадцать миллисекунд, чтобы устаревший, но признанный спорщиками украинский судебный софт со всем разобрался.

Настало время Мировой юстиции. К концу Золотого века правовые системы рушились одна за другой из-за колоссального количества судебных разбирательств. Незначительные проступки уже рассматривались in camera[55] – удаленно, через видеосистемы; суд присяжных испарился в зловонном облаке досудебного признания вины и внесудебных урегулирований: не потребовалось весомого прецедента, чтобы передать прокурорскую деятельность через субподряд любым доступным судебным экспертным системам. Больше никакого кошмара в стиле Кафки о невинном человеке, долгие годы стоящем перед дверью закона: вам назначат день судебного разбирательства, если вы не возражаете против того, что суд находится в Исламабаде, юридические проги пакистанские, а применимое право – традиционный шариат. Юристы стали международными брокерами виртуального времени, адвокаты – кибернетическими гончими; мегабайты конкурирующих сторон метались по органическим микросхемам. Правосудие страдало, правовой бизнес процветал.