Нексус

— Поэтому я сделала то, что должна была сделать уже давно. Один из них отвел меня в свою комнату и грубо использовал. И когда он иссяк и заснул, я совершила самый смелый поступок, который только могла себе вообразить. Я выскользнула из-под него, прошла в соседнюю комнату, где лежал его телефон, и взяла его в руки. С девяти лет я не прикасалась к телефону. Когда я нажимала клавиши, он пищал. Я так боялась, что этот тип меня услышит…

Кейд чувствовал ее сознание, ее детский страх. Они убьют ее за это. Они станут ее избивать. Они изнасилуют ее сестру. Она никогда не сможет убежать…

— …но набрала 911, и соединение прошло. И я рассказала, где нахожусь, и что пророк со своими учениками превратили нас в рабов, и что они собираются причинить боль моей сестре, и что мои родители превратились в зомби. Я не стала отвечать вопросы и отсоединилась. — Адреналин цир- купировал по венам у обоих, его подстегивали воспоминания об опасности, об отваге, о том, как она испытывала судьбу.

— Тогда я положила телефон на место и снова прошмыгнула в его комнату. А когда я прокралась в его постель, он стал просыпаться. И тогда я стала с ним трахаться, рассказывая ему о том, как сильно его хочу, делая все, чтобы его отвлечь. — Кейд помнил это, помнил через сознание Сэм. Страх. Стыд. Ненависть, которую она испытывала к нему, когда делала все это. То, как она воображала его истекающим кровью и умирающим, когда он ее брал, то, как он ошибочно принимал ее ненависть за страсть.

— Чуть позже послышалась стрельба. Туда поспешил помощник шерифа, и один из учеников выстрелил в него и убил. — Это моя вина, подумала Сэм. Это я его убила.

— Нет, Сэм, нет! Это не твоя вина! — сказал ей Кейд.

Она печально улыбнулась и приложила ему палец к губам.

— Я знаю, Кейд. Теперь я это понимаю. Я и раньше считала, что уже это понимаю, но теперь это действительно так.

Потом началась осада. Все эти рабы… мои родители, другие родители, даже дети… все они боготворили этого человека — боготворили пророка. В каждой семье было оружие — он об этом позаботился. Он сказал нам, что силы сатаны пришли, чтобы забрать нас в ад, и что мы должны защищаться. Прибыли федералы — подразделение ФБР по борьбе с биотеррором. Кто-то обратил внимание на слово «зомби». Это была не первая вспышка вируса общения — просто самая ужасная.

Пророк сказал федералам, что мы скорее умрем, чем пойдем с ними. Что если они вторгнутся сюда, мы взорвем себя, сожжем себя заживо — все мы, включая детей.

Осада длилась три дня. ФРБ включало громкую музыку. Они приводили туда проповедников. Они приводили психотерапевтов. Я никогда не видела Ану такой испуганной.

На четвертый день я проснулась среди ночи. Было два часа двадцать восемь минут — я запомнила время на часах. Из-за всей этой музыки и снующих туда-сюда людей я проспала, может быть, час. Я хорошо знала, что мне нужно делать. Как и у всех остальных, у моего отца было оружие.

Я проскользнула в спальню родителей. Папа спал — сейчас была не его очередь дежурить. На ночном столике лежал его пистолет. Я взяла его и надела красивое платье — белое платье, которое худший из них, пророк, любил снимать с меня, когда трахал. Я спрятала пистолет под платьем и пошла, чтобы с ним встретиться. Увидев меня, все смеялись, хорошо зная, что означает это платье.

У его двери стоял охранник — один из других родителей, толстый, не ученик. Снизу пробивался свет. Я сказала охраннику, что пророк захотел, чтобы я пришла к нему среди ночи, что он должен меня «благословить». — Она с отвращением произнесла это слово.

Охранник все понял. Он не испытывал ко мне никакой симпатии. Он просто увидел меня, и захотел меня, и захотел послужить богу и его пророку. Он меня впустил.

Пророк сидел за столом и смотрел на свой терминал. Он поднял на меня глаза, увидел меня в этом платье и смерил взглядом. «Сарита! — сказал он. — Чего ты хочешь?»

И тогда я вытащила пистолет. Он был громадным. Охранник уже отвернулся, чтобы уйти обратно в коридор. Увидев пистолет, пророк закричал. — Воспоминание об этом было совершенно свежим. Сэм помнила каждое мгновение, расположение всех предметов; каждый звук, каждый момент навсегда запечатлелся в ее памяти, словно фотография. — Он попытался броситься на меня, но ему мешал стол. Я нажала на пусковой крючок и промахнулась. Пистолет рвануло вверх, к потолку. Охранник разворачивался, чтобы направиться ко мне. Пророк прошел уже большую часть разделявшего нас расстояния, собираясь отвести оружие в сторону. — Сэм помнила страшный грохот пистолета, его запах, помнила, как от выстрела содрогнулось все ее тело. Она помнила охвативший ее страх, то, как пророк, приближаясь, становился все больше и больше, понимание того, что она сейчас умрет и не сможет ничего сделать, и что ее изобьют и убьют, и что ее сестру изнасилуют у нее на глазах.

— Я запаниковала. Я попыталась опустить ствол пистолета вниз, чтобы выровнять его, и снова нажала на спусковой крючок. Раздался грохот. В то же мгновение охранник меня ударил.