Нектэрия

Дверь за ним закрылась, и я поняла, что моему счастью пришёл конец. В душе, что-то оборвалось. Сколько я так просидела, я не знаю. Наконец, я заставила подняться себя с пола и подобрать фотографии. С трудом передвигая ноги, я добралась до дивана, и, упав на него, опять стала рассматривать снимки.

Кто-то грамотно воспользовался ситуацией. Снимки явно сделали с записи камеры видеонаблюдения. На одном из снимков, я увидела себя целующейся с Грэга. На самом же деле я помнила, как в тот момент я пыталась оттолкнуть его, когда он пытался поцеловать меня. Но на этом фото всё выглядело по другому — как будто я просто прижимала руку к его груди. На другом снимке ракурс был приближен, и я знала почему. В тот момент эта пьяная скотина, схватив меня за запястья, завёл мне руки за спину и крепко держал их, приблизив ко мне своё лицо. На фотографии это выглядело иначе. Здесь не было видно, что он сжимает мои запястья, а создавалось впечатление, что мы смотрим друг другу в глаза перед поцелуем. Третий снимок вообще был шедевром. Выхватили момент, когда я давала ему пощёчину. Но, судя по фото, я гладила его по лицу. Дальше смотреть я не могла. Я прекрасно понимала, что увидел Макс. Моя жалость к Грэгу сыграла со мной жестокую шутку. Макс видел, что из сада я вернулась в возбужденном состоянии, но он не понял, что я была зла. Он придал этому другой смысл. Плюс моё раскованное поведение ночью.

Я замерла. Сердце кричало в агонии, тело не могло сделать ни одного движения. Было такое впечатление, что на меня положили груз в несколько тысяч тонн, только он меня не раздавил, а отнял возможность двигаться, чтобы усилить пытку. Тишина давила на уши. Хотелось плакать, но слёз не было, я давно разучилась плакать. Я подумала, что если сейчас не поднимусь, я навсегда так и застыну. Я сделала попытку пошевелить пальцами. Ничего. Я, с трудом заставила себя посмотреть на них и сделала ещё одну попытку. Пальцы шевелились, просто я этого не чувствовала. Значит, я могу подняться. Но зачем? Я не хотела двигаться, но я знала, что мне это необходимо. Я сползла с дивана, и опять застыла.

У меня в голове остался только один вопрос: «Почему он не позволили мне всё объяснить?». Он вынес мне приговор и казнил меня, не дав последнего слова. Он даже не захотел меня выслушать. Мозг отказывался понимать это. Если любишь, всегда попытаешься понять любимого человека. Выслушаешь его. Главное слово — «если». Любил ли меня Макс? Я уже не знала ответа на этот вопрос. Может, он всё время притворялся? А сейчас я ему надоела, и он нашёл повод бросить меня.

Заставив себя собрать последние силы в кулак, я поползла к полке со стереосистемой. Я не могла больше слушать эту гнетущую тишину, мне хотелось, хоть что-то почувствовать. Включить музыку погромче и ощущать, как ударные инструменты бьют по моим нервам. Я схватила пульт и нажала на play. Из динамиков полилась песня «Frozen» Мадонны. Наверное, уже вчера я почувствовала, что моя жизнь опять сделает крутой поворот и поставила этот диск. Я села на колени и тупо стала раскачиваться из стороны в сторону, в такт музыке. Вслушиваясь в слова, мне хотелось выть, но всё что я смогла выдавить из себя это еле слышный хрип.

Я не знаю, сколько времени прошло, и сколько раз я прослушала эту песню. Я раз за разом переключала её на начало. За окном уже стемнело. Всё что я знала — это то, что он закрыл для меня своё сердце, а моё сердце умерло, здесь и сейчас. Осталось тело, без души. Сколько же лет мне так жить? Нет, не правильно. Сколько лет мне ещё существовать на этом свете? Ответа я не знала. Я поднялась с пола и поплелась к выходу из комнаты. Здесь я находиться больше не могла. Я знала, что если я останусь в этой комнате — я сойду с ума. Мне всё будет напоминать о нём.

Макс уехал из замка.

Первый месяц был самым тяжёлым. Я переехала в другую комнату, специально выбрав ту, окна которой выходят не на озеро с горами. Я боялась, что даже этот пейзаж будет мне служить напоминанием.

Всё, что я могла себя заставить делать — это есть, спать и сидеть, не двигаясь. Больше я ничего не хотела. Мне даже не снились сны. Я ничего не чувствовала, и внутри была абсолютная пустота. Я не могла слушать музыку или читать книги, не могла ни с кем разговаривать. Я просто хотела, чтобы меня не трогали и оставили в покое. Но со мной всё время пытались поговорить то Дейм, то Яромир, то Брэс, то Анна, и самое странное — Микаэль. Он приходил и с такой жалостью смотрел на меня, что это меня пугало. Все они что-то у меня спрашивали, а я даже понять не могла, что они хотят узнать. Я как будто разучилась понимать человеческий язык. Доната и Всемила не отходили от меня ни днём, ни ночью. Я была как робот, который подчиняется их приказам — есть, спать, сидеть, гулять, сдавать кровь. Я жила простыми рефлексами и ждала. Ждала, что однажды смерть придёт за мной. Такой день настанет. Я терпеливый человек и я дождусь этого.