Некто Рвинский

Я продолжал плыть, хотя мокрый мундир вместе с сапогами, тяжёлым грузом висели на мне. Надо выбираться, иначе просто не останется сил. Река была неширокой, но с быстрым течением, поэтому мне никак не удавалось приблизиться к берегу.

Впереди был новый поворот, и меня стало сносить влево по крутой дуге. Не знаю, удалось ли бы выбраться, не появись на пути дерево с длинными ветвями, нависшими над водой. Схватившись за толстый сук, я стал подтягиваться, пока ноги не нащупали дно. Ещё немного, и я уселся на табуретке.

Воздух с шумом вырывался из натруженных лёгких, заставляя меня часто дышать ртом, подобно большой собаке. Склонившись, я разглядывал своё отражение. На меня смотрело измученное существо неопределённого пола, с которого мелкими ручейками стекала вода. Хотя, возможно, и наоборот. Это я нахожусь в воде, а существо сидит на табуретке и глупо улыбается, присвоив себе моё я. Кто есть кто?

На плечо властно опустилась чья-то рука.

Сердце замерло, а дыхание перехватило так, что на мгновение я перестал дышать.

– Как они меня нашли? Это конец! – молнией промелькнула мысль в голове.

– Чего вы ждёте? Не тяните резину, – глухо сказал я сквозь зубы, как только воздух снова стал поступать в лёгкие.

– А вот и конец, – произнёс знакомый женский голос, выдержав паузу, – моих поисков. Что вы там бормочите, поручик?

Я медленно повернулся. Ирина Эдуардовна хмуро разглядывала меня, как редкое животное в зоопарке.

– Где вы пропадали? – недовольно сказала она. – И что это за вид? Почему вы обмотаны верёвками и весь мокрый? Ну, чего молчите?

У меня не было никакого желания рассказывать ей наши приключения.

– Мы заблудились в лесу, – наконец, обрёл я дар речи. – И разошлись в разные стороны.

Ирина Эдуардовна недоверчиво смотрела на меня.

– Отец послал вас искать, однако вы далеко забрались. Что вы здесь делаете?

Я задумчиво посмотрел на речные берега.

– Рыбу ловлю.

– И где же ваша удочка? – иронически усмехнулась Ирина Эдуардовна.

– Не знаю, – пожал я плечами. – Я случайно заснул и упал в воду.

Теперь, Ирина Эдуардовна смотрела на меня, как на редкий экземпляр из красной книги.

– Так вы специально привязали себя верёвками к табуретке? – воскликнула она. – Чтобы не упасть?

– Да, – скромно ответил я. – Но, к сожалению, не помогло. А вообще, это был стул.

– И где же вы его взяли в лесу? – подозрительно спросила она. – Неужели сами сделали?

– Здесь деревня есть неподалёку, – вдохновенно продолжил я свой рассказ. – Добрые люди накормили меня обедом и, показав рыбные места, подарили этот предмет мебели на прощание.

Ирина Эдуардовна осторожно сделала шаг назад, чтобы рассмотреть меня.

Я почувствовал, что превращаюсь в редчайший, практически вымирающий вид на земле.

– Я, конечно, много интересных людей встречала, – осторожно произнесла она, – но, скажу откровенно, им до вас далеко.

Я попытался приподняться вместе с табуреткой.

– Весьма польщён. Не знал, что вы такого высокого мнения обо мне.

– Сидите, сидите, – положив руку на плечо, она заставила меня снова опуститься. – Вам вредно много волноваться. Продолжайте рыбачить, это хорошо успокаивает нервы.

Я основательно выругался про себя на русском, английском и немецком языках, заодно вспомнив некоторые испанские выражения. В конце, мне, даже удались несколько итальянских фраз. Я так увлёкся, что последние слова произнёс вслух.

– Вы что-то сказали, или мне послышалось? – вопросительно взглянула Ирина Эдуардовна. – В детстве я изучала итальянский.

Я снова выругался про себя, теперь уже, на всякий случай, по-английски.

– Это известная итальянская пословица, – спонтанно сказал я. – Лови рыбку, пока ловится.

– Очень интересно, – удивилась Ирина Эдуардовна. – А что они говорят, когда рыбы нет?

Я задумался на мгновение.

– Итальянцы тихо шепчут, ловись рыбка большая и маленькая, ловись рыбка большая и маленькая.

– Я поражена, Ржевский, – спокойно сказала Ирина Эдуардовна, – вашим глубоким познанием итальянского языка. Что же они делают, если рыбы нет, несмотря на все их усилия?

– Тогда они встают и уходят прочь! – я решительно поднялся, придерживая руками табуретку.

– Ржевский! Стоит ли так переживать, – улыбнулась Ирина Эдуардовна. – Потом поймаете.

Я вышел из воды и стал распутывать обмотанные вокруг меня верёвки. Мокрая одежда липла к телу, вызывая неприятную мелкую дрожь, и я поспешил раздеться до пояса.

– Ржевский! Да вам можно выставляться в Третьяковской галерее, – раздался удивлённый голос Ирины Эдуардовны, округлившимися глазами разглядывающей рисунки на моём теле. – Отличный получится экспонат!

Я попытался снять сапоги, чтобы вылить хлюпающую в них воду, однако разбухшие голенища упорно не хотели покидать мои натруженные ноги. Усевшись на край пенька, я рывком стащил один сапог, но не смог сохранить равновесие и неуклюже свалился на землю.

Ирина Эдуардовна иронически улыбнулась.

– Вы никогда не задумывались о работе в цирке? В роли клоуна вы были бы незаменимы.