Нелегал из Кенигсберга

Он физически чувствовал, как рвут его армию, терзают, уничтожают по частям — кололо сердце, ныло в груди, разламывалась от боли голова. Его, коробовскую, армию бьют, молотят, сейчас по всему фронту, а он ничего не может сделать, чтобы хоть как-то спасти свои полки и дивизии, вывести их из-под удара! Для того чтобы что-то можно было сделать, надо знать, кто, где сейчас находится и что там происходит. Не менее важно было знать, какие вражеские силы обрушились на его боевые порядки. Но 4-я армия была лишена собственной разведки, а значит, была слепа. Московское начальство полагало, что все нужные сведения о противнике командарм получит именно из Москвы, где подобную информацию подготовят профессионалы зафронтовой разведки. Увы, никто ничего о противнике Коробову не сообщил заранее и тем более сейчас, когда связь почти не действовала, не мог сообщить. Да и знали ли там что-либо дельное — какими силами вермахт обрушился на 4-ю армию?

Вот если бы на карте проступили сейчас кровавые пятна, обозначающие положение его разбросанных и ничем не связанных войск! Хотя бы в самых общих чертах увидеть сейчас — кто, где держит оборону, кто отходит, кто рвется вперед, кто рассеян и уничтожен… Но карта в зеленых разводьях лесов и угодий бесстрастно молчала, как молчали и трубки телефонов, наушники радиостанции, безмолвствовали гонцы-посыльные, разосланные по дивизиям и не прибывшие пока делегаты связи. Впору было самому ехать на передовую, оставив совершенно бесполезный для него сейчас штаб.

Первым делом Коробов решил наведаться в 75-ю дивизию, чей штаб находился в Малорите. С ним по крайней мере была связь… Оттуда он позвонил Сандалову и приказал ему ехать на правый фланг армии — в 49-ю стрелковую дивизию, от которой не было ни слуху, ни духу.

— Посмотри, что там творится. Проверь взаимодействие с нашими соседями. Состыкуй Васильева с Богдановым, — наставлял командарм своего начштаба, веря в него, как в себя.

49-я стрелковая дивизия полковника Васильева занимала в полосе обороны 4-й армии правый фланг и находилась на стыке с соседней — 10-й армией. А стыки, как известно, всегда самое слабое место. Поэтому 49-ю надо было подкрепить танками 30-й дивизии полковника Богданова: «Состыкуй Васильева с Богдановым».

Мембрана не скрывала устало-тревожного тембра коробовского голоса:

— У нас тут слухи ходят, что немцы прорвались между Брестом и Высоко-Литовском и прут на Видомль.

Сандалов отчетливо представил себе карту правого фланга: 49-я стрелковая дивизия полковника Васильева вытянула свои боевые порядки вдоль русла Западного Буга, прикрывая границу вместе с дотами 62-го укрепрайона. По счастью, с 21 июня большая часть подразделений 49-й дивизии находились в лесу в летних лагерях у местечек Ментна и Котерка. Врага встретили как положено — в поле. Но если немцы и в самом деле прорвались, то остановить их сможет только броня 30-й танковой дивизии полковника Богданова.

Начштаба с радостью принял приказание командарма — лучше ехать навстречу опасности, чем ждать ее в полном неведении. Он оставил за себя зама, полковника Долгова, и тут же вскочил в штабную «эмку», где его поджидали два майора — один связист, другой — артиллерист. Вслед за ними тронулась в путь и вторая машина с начальником разведки и двумя бойцами охраны. Ехали в сторону Жабинки, поглядывая больше на небо, чем на дорогу. Немецкие бомбардировщики волна за волной густыми стаями шли на восток, оглашая все вокруг ноющим гудом на одной угрожающей ноте. Их сопровождали «мессершмитты». Несколько раз истребители отделялись от общего строя и прочесывали по пути Варшавское шоссе. Они пытались расстрелять легковушки с бреющего полета, и оба раза Сандалов и его спутники успевали выскочить из машин и залечь в кювете.

— На Кобрин идут! — чертыхнулся начальник разведки. — А может, и еще дальше… О, наши появились!

Четыре «чайки», по-видимому, с кобринского аэродрома, отважно ринулись на воздушную армаду. Они вклинились в боевой порядок бомбардировщиков, сломали его и ударили из всех своих пулеметов. Задымили два «юнкерса» и тут же повернули на запад. Воздушный бой разворачивался на небольшой высоте, и потому все происходящее казалось неким гладиаторским представлением. Сандалов и его спутники во все глаза следили за ходом поединка. Откуда-то вынырнула восьмерка Ме-109 и, пользуясь явным превосходством в скорости, взяла в оборот краснозвездные бипланы. Через несколько секунд один из них пустил струю черного дыма и пошел на снижение. Три «мессера» ринулись за ним — добивать, но ведомый, прикрывая командира, пошел на таран. Хорошо было видно, как полетели ошметки срубленного хвоста и обе машины вошли в штопор, из которого никто не вышел. Два взрыва громыхнули за перелеском…