Нелегал из контрразведки

– Александр Михайлович, сможете дать мне больше материалов по Мэрфи? Думаю, именно он должен стать ключевой фигурой в нашей операции.

– Добро. Материалы подготовим, но будь осторожен. Он очень опасный противник, может поступать нестандартно.

– Учту. Моя связь?

– Твоя связь будет ждать тебя послезавтра у кинотеатра «Мувименто» на Кройцберг-штрассе в 14.30. Вся информация через нее.

В кинотеатре показывали новую французскую кинокомедию «Бабетта идет на войну» с Брижит Бардо в главной роли. Ни кино, ни пароль им были не нужны. Весь вечер они гуляли по Берлину. Север и Гном. Теперь ее звали Грета Бауэр.

Александр Копинский работой себя особо не утруждал. Из дома выходил после обеда. Это был уверенный в себе мужчина, невысокого роста, редкие прямые волосы аккуратно расчесаны на пробор. Хорошо отглаженный двубортный костюм, начищенные ботинки, модный узенький галстук. Ездил он на не новом, но престижном «мерседесе». Машину водил хорошо, даже мастерски, с особым шиком. Северу пришлось постараться, ведя его по городу на своем «Опель-Капитане».

Остановившись у бара, Эрвин зависал там до самой ночи. Подсаживался к мужикам, предлагал им своих девиц. Пил он много, но держался ровно, очевидно, сказывался большой опыт. Глубоко за полночь, собрав со своих подопечных мзду, даже пьяный, Эрвин садился за руль и мчался домой.

Север оставил сигнал о вызове агента на встречу на конспиративной квартире. Треньканье дверного звонка раздалось с десятиминутным опозданием, хотя Грета, контролирующая обстановку, условным знаком сообщила, что Копинский приехал загодя. Типичный прием самоуверенных людей – задержкой показать свою значимость. На курсах в разведшколе курсантам объясняли, что самоуверенность является признаком как раз психологической неуверенности субъекта.

Мужчины обменялись паролем и прошли в комнату.

– Значит, вы теперь мой куратор. – Эрвин вольготно расположился на диване, но новый начальник попросил его пересесть за стол.

Агент, показав неудовольствие, все же пересел. Матвей внешне незначительными командами старался заставить подчиняться нового знакомого. Эрвин должен был стать именно подчиненным.

– Прошу рассказать о ваших успехах и полученных результатах, – довольно холодно начал куратор.

Агент бодро начал:

– Вхожу в доверие к цэрэушникам. Сообщаю им о контактах, но пока советские на связь с проститутками не идут, видимо, боятся. Я в отчете указал номера военной машины, которая занимается развозкой почты, и о разговоре двух офицеров, что их собираются передислоцировать в другое место.

– То есть ничего ни для нас, ни для них. Как обычно, пустышка, – подытожил Север.

– Я же сказал, что вхожу в доверие, – стал ожидаемо раздражаться агент.

– Когда я сказал «пустышка», я имел в виду не качество информации, а вас, – Матвей сознательно провоцировал собеседника. Как рекомендовал Таранов, выводил на эмоциональный пик.

– Я не пустышка, – сорвался на крик Копинский. – Как вы смеете! Я в разведке с сорок первого года!

– С сорок первого года ты – полицай и поганый доносчик в гестапо. На твоих руках кровь загубленных сельчан и красноармейцев.

Холодный презрительный тон должен был спровоцировать агента на действия.

«Лишь бы не переиграть, лишь бы раньше времени он не сломался. Хотя непростые трагические повороты судьбы должны были закалить характер».

– Я офицер.

– Ты власовская подстилка. Сначала немцы тобой попользовались, теперь американцы. Что, понравилось быть…

Матвей не успел закончить – Копинский с рыком кинулся на него. Север мог одним ударом свалить противника, но он дал ему возможность нанести несколько малозначительных тычков, чтобы выпустить пар, потом одним броском припечатал его от души спиной к полу и слегка придушил. Эрвин несколько раз дернулся и обмяк.

«Все. Сломался».

Матвей помог ему встать, усадил на стул. Копинский готов был плакать от бессилия и унижения к себе.

«Пора потрошить. Иначе упущу момент».

– Скажи мне, Саша, чего ты хочешь? – это был совсем другой тон – старшего товарища, почти друга.

– Водки, – хлюпнул носом Эрвин.

Север налил ему полстакана шнапса. Агент мгновенно заглотил напиток.

– Я не про сейчас, а по жизни. Чего ты хочешь?

– Машину новую хочу, дом, – огрызаясь, начал перечислять Александр.

– И это сделает тебя счастливым?

– Нет, конечно.

– Тогда что?

– Хочу быть независимым. Хочу никогда не видеть ваши рожи. Ни твою, ни американскую, ни немецкую, – прорвало агента.

– Что для этого нужно? – продолжал искуситель.

– Деньги. Много денег.

– Кто тебе их может дать? – Теперь было важно, чтобы он сам стал перечислять возможности, которые способен реализовать. Можно было начать сразу предлагать варианты решения, но это будет навязанный выбор, и от него потом легко будет отказаться.

– От немцев хрен чего получишь – прижимистые сволочи, – рассуждал агент. – Американцы могли бы, но они все деловые: просто так не дадут, надо отрабатывать, поставлять им важные сведения, вербовать людей.

– Так. А в этом кто тебе может помочь?

– Вы, что ли? – В его глазах промелькнула слабая надежда.

– Ты продолжай, продолжай.