Нелегал из контрразведки

Конечно, двух дней им не хватило, и Рихтер позвонил начальству, имитируя приступ кашля, и выпросил на поправку здоровья еще пару дней. Веселая жизнь на дорогом курорте в окружении обеспеченных людей очень понравилась молодому человеку. Немец нисколько не возражал, что за все расплачивался его нынешний друг. Поэтому уезжали они с сожалением.

– Не расстраивайся, Ганс, теперь у тебя будет возможность, я имею в виду материальную, приезжать в такие места и наслаждаться жизнью. Ты еще не знаешь, какой азарт появляется, когда ты в смокинге и с бокалом шампанского входишь под своды казино в Монте-Карло. Какие дивные закаты на пляжах Майорки.

– Разок-другой, потом русские переловят моих агентов, и я сгорю как спичка, – с горечью высказал свои тайные мысли немецкий разведчик.

– Ты, наверное, недопонял. С тобой хотят работать на вырост. Им не нужны твои нынешние мелкие осведомители. Какой от них толк? Даже если возьмут, сам назови кого-нибудь, – предложил Вилли.

– Дворник. С его участка виден вход в штаб танкового полка, он фотографирует всех, кто туда входит.

– Арестуют этого дворника, на его место придет другой, или ты договоришься с продавщицей из дома напротив этого штаба. Что изменится? Они собирают крохи, а к действительно важной информации о том, куда, получив приказ, рванут эти танки, сколько им понадобится времени на сборы, кто командиры, – к таким сведениям у твоих агентов доступа нет. Ты русским нужен на более высокой должности, и они будут всячески стараться, чтобы ты сделал карьеру. По-моему, ты тоже не против, так?

– У нас есть не только мелкие осведомители, – было заметно, что Рихтер даже обиделся за свою службу. – Действительно, процентов семьдесят, пусть даже восемьдесят – это мелочь, но есть если не бриллианты, то самоцветы.

– Что ты говоришь? И где хранятся эти сокровища?

– Официально картотека хранится в Пуллахе, в центральном бюро.

– А что, есть неофициальная?

– Есть, – собеседник понял, что сказал больше, чем надо, но было уже поздно. – Понимаешь, агентов действительно так много, поэтому, чтобы не запутаться, надо постоянно обращаться в Центр за уточнением. А это время. Поэтому местный шеф ведет у себя неофициальную картотеку. Это удобно.

– Но запрещено с точки зрения безопасности. Так?

– Правильно. Слушай, Вилли, ты слишком хорошо разбираешься в тонкостях разведки, – с подозрением спросил Рихтер.

– Хороший коммерсант должен быть чуточку разведчиком. Так кто у нас местный шеф?

– Даже не думай. Старый служака до мозга костей. Он быстрее застрелится, чем пойдет на сделку с кем-нибудь. Тем более с русскими. Его единственный сын, его надежда, даже не убит, а просто замерз под Сталинградом. Его ранили, он потерял много крови и декабрьской ночью замерз на морозе. Картотеку он хранит в своем личном сейфе в офисе оперативного пункта.

– Ты можешь нарисовать план помещений и уточнить марку сейфа?

– Зачем?

– Я сообщу начальству, что ты готов предоставить такие данные за хороший гонорар.

– Это интересная мысль. Может, стоит взять тебя моим импресарио?

– Подожди, сейчас выйдем из поворота, я приторможу.

– Зачем? – опять спросил немец.

– Хочу дать тебе в морду.

Ганс захохотал и шутливо поднял вверх руки:

– Все, сдаюсь. Извини.

На душе у Вольфганга было неспокойно. Моника наконец освоила мини-камеру в тюбике из-под губной помады и каждый день приносила материал. В большой комнате у нее на работе сидели десять машинисток. Длинный зал кишкой, справа у стенки – пять столов, то же самое – слева. В середине проход.

К счастью, Моника сидела сзади всех и видела только спины коллег. Приходилось выжидать, когда соседка справа отлучится, и тогда, полуобернувшись к правому ряду, «Сильва» быстро делала снимки. В комнате стоял такой стрекот от печатных машинок, что она однажды не услышала, как зашел начальник, а у нее как раз залипла кнопка на фотоаппарате, которую она пыталась подцепить булавкой. Ей повезло, что он пришел по срочному делу и не обратил внимания на странные манипуляции сотрудницы. У нее от волнения потом весь вечер дрожали руки, и «Метису» пришлось приложить особые усилия, чтобы успокоить агента.

Все складывалось удачно: материал идет, руководство разведки довольно, Моника – та вообще вне себя от нечаянно свалившегося на нее женского счастья. Только у него на душе было, откровенно говоря, тошно. Сначала он, конечно, радовался, что справился с заданием по установлению канала информации, гордился благодарностями, полученными от руководства, но со временем все чаще стал задумываться о себе, о своем будущем. Неужели это надолго? Неужели он теперь постоянно будет привязан к этой некрасивой, нескладной женщине?