Нелегал (том I)

— И вот ещё что, Макар Демидович! — встрепенулся я. — Нет ли смысла расширить моё исследование вариантами оказания бессимптомного воздействия на здоровье оператора путём изменения состояния его внутренней энергетики? Такое ведь возможно, правильно?

Звонарь кивнул.

— Лечение болезней нетрадиционным путём? Подобные исследования действительно ведутся. А лечить или калечить… — Он вновь кивнул. — Да, имеет смысл. Обсуди этот момент с Сутолокой.

На этом мы и разошлись, а четыре часа спустя подошла к завершению и моя работа в Службе реабилитации. И пусть я всегда прекрасно отдавал себе отчёт, что рано или поздно придётся возвращаться в Бюро, но подсознательно рассчитывал на отсрочку хотя бы до июня.

И вот как оно в итоге вышло! Теперь месяц под руководством Вяза продержаться придётся!

Месяц!

На душе стало не просто неспокойно, но прямо-таки муторно. Ещё и спал плохо, всю ночь снилось, будто стою в шеренге, а из неё то каждого пятого, то каждого второго выдёргивают. Меня — нет. Не сегодня.

Утром встал с гудящей головой, наскоро привёл себя в порядок и отправился грызть гранит науки. На одной из перемен пересёкся в буфете с Ингой, и та вручила несколько исписанных убористым почерком листков.

— Держи! До часу ночи вчера цифры подбивали.

— И как? — уточнил я, начав просматривать записи. — Если в двух словах?

— Динамика показателей у йогов на среднем уровне, никакого сравнения со спортсменами, но срывов даже меньше, чем у курсантов, а скорость восстановления примерно такая же, — пояснила Инга. — Сможешь это использовать?

— Думаю, да, — кивнул я и убрал расчёты в портфель, потом спросил: — И что это было вчера? Ладно — меня выставили, тут всё понятно. А Карла чего не выперли, если женским коллективом остаться хотели?

Инга хихикнула.

— А его Маринка попросила кровать отремонтировать. У неё ножка подломилась, так она учебники подложила.

Я начал кое-что понимать.

— Подожди-подожди! А подломилась ножка случаем не в ночь с пятницы на субботу, когда ты у меня ночевала?

— Именно в эту ночь она и подломилась, — выразительно глянула в ответ Инга и засобиралась. — Всё, бежать пора!

Она поспешила на лекцию, я отправился в студсовет. Застал там Касатона курящим на крыльце.

— Рано ты сегодня! — удивился он моему появлению в неурочный час.

— Разговор есть, — пояснил я и уточнил: — У тебя с Горицветом как отношения?

Стройнович неопределённо пожал плечами.

— Общаемся. Не могу сказать, будто я во всю эту эзотерическую ерунду верить начал, но и рациональное зерно в его методике определённо присутствует.

Я достал полученные от Инги листки и продемонстрировал их старшему товарищу, попутно указывая на цифры и давая необходимые пояснения.

— По идее, мы эту статистическую аномалию можем к своему проекту пристегнуть, чтобы помимо занятий физической культурой и спортом рекомендовать массово внедрять занятия йогой. Если кто-то не хочет вдруг подтягиваться и гантели тягать — пусть пытается просветления достичь. Под руководством Михаила Прокопьевича. Как думаешь, ему это интересно будет?

Касатон озадаченно хмыкнул.

— Вполне возможно, что и будет. А что ты хочешь получить взамен?

— Ничего, — ответил я, убирая листы в портфель. — Мы ведь увеличение эффективности учебного процесса во главу угла ставим, личных интересов не преследуем.

— И вправду! — понимающе улыбнулся Стройнович. — Полагаю, с Горицветом безотлагательно поговорить надо, пока Беляк со товарищи не успели никому свои голоса пообещать?

— Это было бы просто замечательно.

— Поговорю, — кивнул Касатон и ухмыльнулся. — Как не поговорить, когда увеличение эффективности учебного процесса на кону стоит!

Я пообещал появиться сразу после обеда и рванул обратно в главный корпус. Занятия на сегодня у меня уже закончились, но осталось одно дело, тянуть с которым и дальше не было никакой возможности. Если на этой неделе не согласую план курсовой, допуска к экзамену по теории создания энергетических структур не видать как собственных ушей. Тогда точно дорога на кафедру пиковых нагрузок окажется закрыта.

И вроде согласование плана — сущая формальность, но не тут-то было! Доцент Паук поглядел на титульный лист, полистал уже отпечатанную вступительную часть и вдруг спросил:

— И какая научная ценность у вашего… труда?

Говорить о научной ценности работы второкурсника, если это не умник вроде Герасима Сутолоки или Миши Поповича, было по меньшей мере неуместно, но я на одном дыхании выдал:

— В первую очередь целью моего проекта является привлечение внимания к необходимости более углублённого изучения теории создания энергетических структур и важности этой дисциплины не только в проектно-исследовательской, но и в сугубо практической деятельности.

Доцент в ответ на это заявление соизволил продемонстрировать досадливую гримасу.

— Мой предмет называется теория создания энергетических структур, — объявил он, — а в вашей курсовой речь идёт исключительно о методике их разрушения. Ломать — не строить, молодой человек! Ломать — не строить! Мы пока что не на военной кафедре!