Нелегкая поступь прогресса

— Михаил Федорович, а что вы делаете, если отверстие заполнено водой?

— Посмотрите сами, Юрий Сергеевич. — он показал рукой вперёд и влево.

Действительно, одна машина сунула в заранее высверленную скважину что-то вроде поршня, и вся вода фонтаном улетела в сторону через отверстие в поршне. Тут же подошла другая машина и залила смесь. Выше уровня поверхности, естественно, использовалась несъёмная опалубка в виде тонкостенной трубы из того же материала.

На участках полностью покрытых водой мы используем готовые простые или винтовые сваи. — пояснил наш экскурсовод.

Следом шли машины, которые отливали перемычки между сваями. За ними двигались машины, которые засыпали просвет от поверхности: грузовики для перевозки грунта, транспортёрные ленты для засыпания балласта на место. Даже земля, просыпанная на перемычки, сметалась специальной машиной. Тем временем чуть позади, в несъёмную тонкостенную базальтовую опалубку заливалась смесь из базальта, песка и гравия, что подвозили смесители, очень похожие на подобные в той, прежней жизни. Казаков, даже без вопроса подтвердил моё предположение:

— Смесь мы готовим на заводе, чтобы не страдало качество, к тому же, стационарное оборудование много дешевле передвижного.

— Не смею спорить с истиной. — уважительно кивнул я — Если не секрет, с какой скоростью строится дорога?

— Скорость строительства просто невероятна, Юрий Сергеевич. — с понятной гордостью ответил Казаков — На лёгких, то есть ровных и не заболоченных участках скорость достигает двух километров за световой день. Но учтите, что на этом строительстве работает семь тысяч человек, разделенных на две рабочие смены.

Я только присвистнул: о такой скорости дорожного строительства я даже не слышал в том будущем. Подошел посмотреть на шестигранные базальтовые опалубки, внутри имеющие перегородки вроде пчелиных сот, и вспомнил, что именно такую конструкцию и задумал Казаков во время памятной рекогносцировки на трассе дороги недалеко от Питера.

Господи, как там моя Елизавета Алексеевна? Скорей бы уж к ней и к детям…

Глава 11

В Петербург я прибыл в самое слякотное и насморочное время, во вторую половину октября. Там на юге, откуда я приехал, то есть в Венгрии, внезапно ставшей независимой и в Молдавии, что неожиданно стала нашей, ещё вовсю цветут розы и осенние цветы — георгины, астры и прочая красота, названия коей я так и не удосужился выучить. Об этом я сейчас и веду речь с моим повелителем и другом, императором Павлом Петровичем. Рядом с нами наши дорогие супруги, а вокруг бегают и играют наши дети. Когда я уезжал в Действующую Армию, мой младшенький ещё лежал и только размахивал ручками-ножками, а теперь он вовсю стоит в кроватке и одну за другой швыряет игрушки-погремушки куда подальше, а другие дети охотно подают их обратно, не забывая забавляться своими ё-ё.

Моя дорогая Елизавета Алексеевна сидит рядом со мною в широком кресле, и щекой прижимается к моему плечу. Как встретила вчера во дворе Павловского Замка, так и не отходит до сих пор ни на шаг. Я тоже испытываю к Лизе бесконечную нежность. Прилюдно проявлять чувства неприлично (О времена! О, нравы!). Но при малейшей возможности беру Лизу за ручку. Отмечаю, кстати, что кожа на ладонях слегка огрубела, появились мозоли и следы от ожогов. Учится моя хорошая, изучает химию, электротехнику и продолжает совершенствоваться в механике. Признаться честно, женился я не по любви, а по велению долга. Но вот ведь какой жизненный поворот: сначала мы с Лизой научились уважать друг друга, потом, за короткое время мы с Лизой стали близки по духу и интересам. Следующим этапом стало взаимное проникновение, и теперь я не мыслю себя без неё. Думаю (надеюсь, в всяком случае), что Лиза и ко мне относится так же. Впрочем, эволюция чувств Лизы должна была проходить много быстрее, поскольку она влюбилась в романтического полковника почти сразу, это я.

Презабавнейшая, доложу я вам, история вышла с замком, в котором мы нынче так славно отдыхаем. Я-то вслед за литераторами девятнадцатого-начала двадцатого века, считал, что Павел построил замок для защиты от покушений. Оказалось, что это полнейшая ерунда. Умный человек, Павел отлично понимает, что при желании можно достать человека и на вершине горы, и в глубочайшей пещере, но в любом случае, защитой может служить лишь прочнейшая броня из верности, преданности и чести.

Просто строительство было одним из, ещё детских, увлечений Павла Петровича. У каждого свои увлечения: кто-то, как я, любит вырезать курительные трубки из кукурузных кочерыжек, что дёшево и наглядно. У кого-то возможности шире, и он восстанавливает до лётного состояния самолёты прошедших войн. А кто-то может себе позволить и такие вот увлечения. Монументальные.