Нелинейная зависимость

– Вот и замечательно. В десять часов вам будут делать перевязку, промывание глаз и другие необходимые процедуры.

– Какие у меня повреждения? – Андрей нашел в себе силы задать самый важный вопрос.

– Значительные. – съязвил доктор. – Множественные порезы лица, сочетанная травма груди и обширный ожог обеих ног. Плюс к этому ЧМТ.

– Что?

– Черепно-мозговая травма. – доктор выразительно постучал себя костяшками по макушке. – Сотрясение мозга и, возможно, ушиб лобных долей.

– Понятно. – Андрей попробовал вспомнить, за что отвечают лобные доли, но никаких данных на этот счет в памяти не нашлось.

– Ладно, голубчик, отдыхайте. Основной девиз нашего нейрохирургического отделения: «Покой, покой, и еще раз покой.» Если бы вы попали в другую клинику, может вам и предоставили более продвинутое лечение.

– Спасибо и на этом. – уныло вздохнул Андрей.

– Не за что. – доктор усмехнулся и вышел за дверь, уводя за собой медсестру.

В палате оказались еще восемь таких же кроватей, но большинство из них были пусты. Соседями Андрея оказались двое – небритый мужик с пропитым лицом, и прыщавый подросток лет восемнадцати. У подростка под глазом красовался отменный синяк – синий, с желтовато-зеленой радужкой по краям.

Оба соседа еще явно до конца не проснулись. Мужик тупо пялился в потолок, повторяя губами беззвучные фразы, а подросток то и дело переворачивался с боку на бок.

«С компанией не повезло.» – подумал Андрей и прикрыл глаза.

Через какое-то время в палату вошли двое грузных санитаров в белых шапочках и в халатах с завязками на спине. Они переложили его на каталку, и повезли по длинному коридору. Андрею показалось, что он медленно летит над бесконечным белым каньоном, на дне которого располагаются погашенные светильники с дохлыми мухами под плафонами.

В конце коридора перед каталкой распахнулась крашенная двустворчатая дверь с табличкой: «Перевязочная». Андрея вкатили в слепяще-белое помещение, в лицо пристально уставился сорокоглазый хирургический прожектор.

Санитары привязали Андрея к каталке кожаными ремнями, и вышли, оставив его в тревожном одиночестве. В пустота перевязочной откликнулась на их шаги звонким кафельным эхом и замолкла. Андрей попробовал повернуть голову, но обзор все равно оставался весьма ограниченным – кафельные стены, металлический шкаф с красной буквой "А" на дверце, матовое окно. Где-то рядом с головой звякнули о стекло стальных инструменты. Этот звук превратил тревогу в панический страх боли. Андрей попытался задрать голову и закатить глаза, но все равно ничего не увидел. Из пустоты послышался низкий женский голос:

– Первая перевязочка?

Андрей не мог видеть говорившую, она оставалась в слепой зоне за макушкой.

– Да. – ответил Андрей, не в силах унять дрожь в голосе.

– Ну, не надо же так бояться… У тебя еще обезболивание действует, так что очень больно не будет.

Медсестра вплыла в поле зрения Андрея, и ужас его усилился. Она была огромна – метр восемьдесят, не ниже, а весу в ней было ну никак не меньше ста тридцати килограмм. Каждая из грудей, обтянутых белой тканью халата, была с Андрееву голову, а ширина плеч просто поражала воображениие. При всем при этом, на взгляд ее возраст не превышал тридцати лет.

– Здорово же тебя разукрасило… – покачала головой медсестра. – Бедненький… Ну ничего, сейчас размочим твои повязочки…

Она загремела металлической посудой, послышался плеск жидкости и резкий запах.

– Как тебя звать? – заботливо спросила медсестра.

– Андрей.

– Замечательно. Очень мужественное имя. Значит кричать ты не будешь… А меня звать Галиной.

– Вообще-то я с трудом переношу боль. – сознался Андрей, и его дыхание участилось в предчувствии мучения.

– А я с трудом переношу трусливых молодых людей и крикунов. Знаешь, от меня вообще очень сильно зависит, как сложится здесь твое пребывание. Укольчики, перевязочки, глюкозка внутривенно… Капельницы. Это ведь можно сделать аккуратненько, а можно не очень. – ласковым больничным тоном предупредила Галина.

У Андрея перехватило дыхание.

– Я могу пожаловаться. – сказал он охрипшим голосом.

– Да, конечно. – Галина наложила на левую ногу мокрый тампон. – Если хотите, можете прямо сейчас закричать.

Она ненавязчиво натянула бинт на другой ноге и у Андрея моментально выступили слезы – боль была неимоверной. Он стиснул зубы, но все равно, не удержал стона.

– На меня многие жалуются. – вздохнула она. – Но наш доктор сам не любит трусливых крикунов. Да и работать кто будет? Так что ты подумай.

Она отпустила бинт и Андрей смог перевести дыхание.

Медсестра наложила тампон на другую ногу, и боль растворилась в теплой влаге.

– Видишь, как хорошо. Всегда может быть так хорошо.

Андрей стиснул зубы от злости.

«Жирная сучка…» – подумал Андрей. – «Ты еще не знаешь с кем связалась… Привыкла иметь дело с алкашами… Я тебе устрою райскую жизнь…Садистка хренова.»

Перевязка прошла гораздо менее болезненно, чем он ожидал, хотя пару раз все равно не смог удержать стона.

– Ну что ты, что ты… Терпи. – нашептывала Галина, явно получая удовольствие от процесса. – Я очень стараюсь, чтоб не было больно.