Нелёгкое дело укротить миллионера

– Отойди от нее, – знакомый голос пролетел в морозной тиши, как огненная стрела, и впился в грудь облегчающим жаром.

Славка! Он поможет, спасет!

– А ты еще кто такой? – голос второго. – Третьего не приглашали. Вали, пока цел.

– Тот, кто завяжет твой хрен в узел и методично сломает каждый палец, который прикасался к ее телу. Отвалите по-хорошему. – В звенящем металлом голосе брата слышалась легкая усталость. Язык прилично заплетался. Я его слишком хорошо знаю. Он выпивший, а это значит, что реакция смажется. Он может пострадать.

– Хахаль, значит. Ну поделишься разок, – заржал тот, что дрочил, и все-таки застегнул ширинку.

Пользуясь отвлечением и заминкой, я подняла спину и со всей дури пнула назад сапогом, попав между ног нападающему. Вырывая клочками волосы из его лап, перекатилась по ступенькам и рухнула в снег. Пока отплевывалась от грязной каши, громкие голоса затихли, слышалась только возня. Фонарь, что светил в другую сторону от крыльца выхватил клубок из тел, что перекатывался из стороны в сторону, а потом, сквозь пелену слез, я заметила блеск в одной из рук нападающих.

– У него нож! – крикнула я.

Послышался хруст, короткие маты, частые шлепки и скрип сапогов по льду. Все смешалось в сплошной гул, и я не могла ничего разобрать.

Преодолевая невыносимую тряску тела, тяжело поднялась на слабые ноги. От удара по виску и уху перед глазами все вертелось и расплывалось, в голове гудело, а на глаза наворачивались слезы.

Драка длилась недолго. Показалось, что несколько секунд. Два переворота, два или три удара, а потом хриплая возня в снегу.

Они буквально забивали Славку ногами. Молча. Педантично.

Когда я подобралась ближе, готовая прыгнуть на них, как зверь, и порвать за брата, оба ублюдка отступили от него, переглянулись, а потом, увидев, что противник не подает признаков жизни, как вихрь, исчезли, сбежав через калитку школы. На меня даже не взглянули.

– Слава! Не-е-ет. – Я упала рядом с братом на колени, не чувствуя холода, и с трудом повернула его к себе. Весь в крови  в снегу и грязи.

Он захрипел и, придерживая бок рукой, сплюнул в сторону кровью. Светлая курточка была распорота, и края окрасились алым.

– Вечно тебя спасать приходится, – слабо выдавил он. – Непутевая сестренка.

– Я так волновалась. Вышла тебя искать.

– Дура, – он привстал, но, скривившись от боли, рухнул в снег, после чего повернулся и снова упрямо поднялся. Сел.

– Осторожней, – попыталась его вернуть в лежачее положение. – Они тебя сильно ранили. Я скорую вызову. – Полезла в карманы куртки, но вспомнила, что телефон оставила в коридоре, на полке. – Черт! Телефон забыла дома. Дай свой.

– Зарядить забыл. Да пустяки. Царапина. – Слава сжал челюсти, отчего тяжелый подбородок задрожал, и он стал похож на отца. Я чуть не шарахнулась в сторону от ужаса. Приподняла куртку, но брат шлепнул меня по руке и зыркнул так гневно, что я показала ладони. Он не любит, когда я слишком его опекаю. Я опекаю, но стараюсь делать это незаметно.

– Идем домой, – буркнул он. – Лучше помоги встать.

Еле передвигаясь, мы добрались до подъезда. Меня трясло, но я шла, сцепив зубы, и придерживала брата плечом. Слава спотыкался и оседал, тянул меня вниз до резкой боли в пояснице и мышцах, прижимая тяжелым весом. Еще два года назад он был худощавым парнем, а сейчас высокий и крепкий мужчина. Огромный и сильный. Я всегда под надежной защитой, пока он рядом. Я знала это.

– Где ты был так долго? – открывая дверь, осторожно спросила и не смогла посмотреть в родные глаза. Чувство вины, что снова втянула его в передрягу, катилось по горлу горечью и душило тяжелым предчувствием.

– К подружке потрахаться заехал после боя. Или ты, как мамочка, будешь контролировать мой каждый шаг?

Это «как мамочка» обожгло кислотой. Я отпустила его, убедившись, что держится за стену, и отошла в сторону.

– Можно было предупредить, – сказала и отвернулась, чтобы спрятать подступившие слезы. Он ведь знает, что значит для меня. Он ведь понимает, что вспоминать маму бессовестно.

Если бы тишина убивала, она бы сделала это в тот миг. Так резанула по сердцу, что я непроизвольно прижала ладонь к груди и застонала.

– Туся, прости пожалуйста, – отвернувшись, прошептал Слава и, придерживая бок, поплелся в ванную. Но не дошел. Поплыл по стене, свалил вешалку, рухнул, как бревно, вдоль коридора и затих в уголке.

И тогда я вызвала скорую.

Руки тряслись, слезы заливали экран мобилки, а на вопросы о пациенте я не могла внятно ответить. Заикалась и путалась в словах, даже нашу фамилию не сразу вспомнила.

Я ждала скорую на полу, не отходя от брата и на шаг. Проверяла еле слышный пульс, прижималась к его груди и слушала, как он часто дышит, и стучит ли его большое сердце. Я просто влипла в него и не могла поверить, что он меня оставит. Одну. Запрещала себе об этом думать.

Глава 27. Мышь

Моргнув, я понимаю, что вылетела в воспоминания, подалась к Руслану всем телом и реву, как дура. А он сопит над ухом, запрокидывая голову, и молчит. Прижимает к горячему телу и не двигается, будто застыл камнем.