Нелёгкое дело укротить миллионера

Руслан стоит в коридоре, как черная туча. Но его ревность только злит меня сейчас. Ни себе, ни другим… вот как это называется. Ведь все его нежности – это просто какая-то игра, я уже ничему не верю и никому не доверяю. Хочу дожить до конца срока и уехать подальше. Даже если придется жить на копейки. Главное, что Славке я помогла, остальное не так важно.

Я влипаю в стену, чтобы не упасть от слабости.

Егор не отступает, держит меня, держит руку на моей щеке и смотрит в глаза.

– Его выбрала, да? Любишь эту мразь? – болезненно морщится. – За что? Я не понимаю, за что ты его любишь?

– Уходи, – мне ничего не остается. Он хороший, но запутался, вмешался в наши с Русланом отношения.

– Я уйду, когда у меня закончится договор, – охранник отходит резко, трет крупный подбородок и не сводит с меня глаз. – Ты еще наплачешься с ним. Агата, но я всегда буду ждать тебя, всегда  буду рад помочь. Просто знай это.

Он уходит, нарочно зацепив Руслана плечом, на что Коршун лишь сильнее сдавливает челюсти, до скрипа зубов. Мы стоим несколько секунд, глядя друг другу в глаза, и мне кажется, что между нами трескается стеклянный мост, и я вот-вот рухну в бездну.

Глава 53. Коршун

Она врезается в стену лопатками и смотрит на меня в упор. Не моргая. Расстреливая. Обжигает золотом глаз и вспенивает кровь в жилах, растворяет клетки одним взглядом, будто кислотой.

Сминает кости, ломает ребра. Просто. Глядя. В глаза.

«За что ты его любишь?»

Она любит. Любит. Лю-бит…

Знаю, что нравлюсь Агате, слышал от Давида еще тогда, когда ей плохо стало, но только сейчас смысл этих слов будто врезается в грудь на полном ходу и достигает разума.

И даже Егор не встает между нами, уходит, как лишняя тень.

Я видел, как Агата его отталкивала, как просила не трогать. Видел и ликовал в душе.

И все из-за меня?

Подступаю к ней, наклоняюсь, слышу запах кожи и волос, подцепляю каштановый локон на плече и передвигаю его за спину. Касаюсь подъема идеальной шеи, завожу руку Агате на затылок. Немного сжимаю, стягивая пряди в пучок, и слышу тихий вздох.

На поверхности светло-чайных глаз мерцают слёзы, алые губы приоткрыты, язык жадно скользит по краю, покрывая нежную кожу легким блеском.

Крошечные кристаллики, способные пронзить насквозь мое сердце, крутятся в глубине расширенных зрачков. Они, как черные планеты: объемные, глубокие, бесконечные. И я, как космический корабль, устремляюсь в центр Вселенной.

Агата дрожит. Боже, она так трепещет! Я боюсь спугнуть этот миг. Словно мои грубые руки нарушат чуткость и нежность, что звенят от ее тела, стоит мне коснуться.

Пальцы замирают над маленьким плечом в миллиметрах, тепло ее кожи ударяется в ладонь, и девушка томно выдыхает, немного сползает по стене, но я придерживаю ее за талию и тяну к себе. Вблизи платье оказывается глубоко-оранжевым, в темноте оно очень сочетается с цветом ее глаз.

– И что же ты во мне нашла? – веду ладонью по бедру, слегка подцепляя подол.

– Отпусти…

– Никогда. Слышишь, Агата, я никогда не дам тебе упасть, – целую ее острую скулу, покусываю слабо, слизывая вкус ее кожи, и крепче прижимаю девушку к себе. Шепчу сипло, порывисто: – Можешь не верить, но ты ведь чувствуешь, что это правда.

Мы все еще в коридоре, в укрытии интимной тени, под ногами мягкий длинный ковер, между узких стен, что кажутся пленом. Нам двоим душно, мы задыхаемся. От тесноты или страсти, все равно, но и я, и Агата хватаем губами воздух и смотрим друг другу в глаза. Умоляюще.

«Будь со мной нежен» .

Словно слышу ее мысли. Вижу эту мольбу в глубине живого янтаря.

«Не обманывай меня».

Хочется ответить, но я смыкаю до боли губы, потому что давно запутался, кто и кого обманывал.

Кажется, что вся моя жизнь – вранье, я сам возвел высокие стены, частоколы и колючую проволоку, лишь бы не смотреть правде в глаза.

Толкаю дверь по левую руку, лишь на миг отпустив девушку, тяну ее за собой. К стене. Плотней. Так плотно, что все мышцы гудят от желания сплестись с ней сейчас же. С жарким трепещущим телом. Проникнуть в него и раствориться.

– Рус… что ты делаешь?

– Хочу узнать все, что ты скрываешь?

– Пыткой? – она немного отклоняется и стукается головой о стену, когда я задираю ее платье до основания бедра и обжигаю ладонью внутреннюю часть.

Накрываю губами упругий сосок вместе с тканью, пока девушка не вырвалась, не передумала, не сказала «стоп». Стискиваю ладонью вторую грудь, что под руками кажется больше, чем обычно, и Агата чуть слышно шикает.

Вспоминаю, что у нее часто кровь носом идет и лишь на миг отпускаю. Агата тянется за мной, как цветок за солнцем, и я, улыбаясь, переношу ее на кровать.

– Как ты себя чувствуешь?

– Боишься меня сломать? – щурится, царапая мой торс под футболкой, забирается, негодница, под резинку штанов и поглаживает пальчиками по всей длине возбуждения.

– Боюсь, что Давид меня потом на тряпочки порвет, если ты снова истечешь кровью, – убираю в стороны мягкие локоны, освобождая ее лицо.

– А ты постарайся быть нежным, – шепчет и ласкает.

– Стой, – придерживаю ее рукой. – Я и так не грани, не стимулируй. Давай я…