Нелюбим

Тант опускал веки, он зажмуривался изо всех сил, но не было спасения от этого немилосердного сияния. Свет проникал в сознание беспрепятственно, будто тело его стало стеклянным, и изнутри разрывал его на части.

А потом неожиданно свет уменьшился до нормального уровня – точно, повинуясь приказу, кто-то прикрутил регулятор. Тант открыл глаза и, к изумлению своему, обнаружил, что по комнате, точно рыба в темном море, плавает Огненный Шар. Стекая с него, по мебели и другим предметам обстановки струился холодный голубоватый огонь, повсюду с треском вспыхивали и умирали искры.

Странное пламя забралось даже к нему на постель. Тант не мог понять, он все еще спит, или это совсем уже не сон. Он протянул руку, провел ей по одеялу, и тут заметил, как огонь подался назад, избегая его прикосновения.

Огонь боялся живого тепла!

Неожиданно Шар стал набухать, увеличиваться в размерах, постепенно собирая, впитывая в себя разлитые вокруг частицы огненного вещества. Он стал таким огромным, что уже едва умещался в комнате. Стол, угодивший под его круглый бок, скрежеща и царапая ножками по полу, был отодвинут к стене.

В какой-то миг из глубины плазменного монстра на него глянуло девичье лицо.

– А-а-ах! – вскричал Тант в смятении.

Девушка была так прекрасна, что он не мог подобрать достойных слов, чтобы писать ее. И что-то еще… Да! Она была так печальна, что Тант физически ощутил ее боль и – застонал. Сердце его надорвалось, и в образовавшуюся пробоину хлынула потоком странная смесь чувств, меланж. Боль, сострадание, нежность, восхищение, преклонение… Любовь?

Девушка, не сводя с него глаз, протянула к нему руку…

И тут Шар взорвался.

Вспышка ударила по глазам, волна света накрыла Танта, и придавила, и подавил его…

Утром он проснулся, как и планировал – по звонку будильника. Нерадостно глянул на сереющее за окном небо. Давешний сон все не шел из головы, более того, он словно продолжался, и граница между ним и реальностью не нащупывалась. Сон? Не сон? Не разобрать. Если нет, хотелось бы вернуться обратно…

Густые и темные воды сумерек полнились видениями.

Устав бороться с призраками, он включил свет, и первое, что бросилось ему в глаза – это свежая копоть на стене. По кругу комнаты, под самым потолком, словно легкой сухой кистью нанесенные – тени.

След огня!

«Да что же это такое? – спрашивал он себя под неровный стук сердца. – Неужели, неужели все было на самом деле? И это не сон? И девушка эта – Ника?»

Он надолго замер в явном оцепенении, устремив взгляд на следы на стене, прежде чем решился признать свой сон – былью. Вот так, неожиданно для себя самого. А что оставалось делать? Следы ведь реальны, доказательства – неопровержимы. Ну, если не предположить, конечно, что это он сам всю ночь напролет бегал с горящим факелом по комнате и пачкал стены копотью. Но ведь вот этого не было? Не было? То-то же.

Так началось необъяснимое.

Но до этого была вполне обычная жизнь длиной в двадцать пять лет, за которые ни разу не случалось с ним ничего подобного. Самым ярким из всех, конечно, был год последний. В этот год он повстречался с Лалеллой.

Но обо всем по порядку.

.2. 

Невероятная девушка Лалелла

В тот день Танта вызвал к себе Редактор.

– Интересное задание – на мой взгляд, – сказал он. – Думаю, тебе тоже понравится. Отправляйся в Промышленное Училище Искусств и Ремесел. Там у них конфликт, понимаешь, случился. Между поколениями, так сказать. Попробуй вникнуть.

И он протянул ему письмо студентов.

По дороге в училище, расположенное в живописной части Старого города, Тант прочитал письмо. Студенты старшего курса жаловались на устаревшую программу, на рутинные методы обучения, на непонимание, на противодействие свободному развитию индивидуальности каждого со стороны преподавательского состава и т.д. Студенты требовали перестройки. Словом, извечный конфликт отцов и детей, только на современный лад и в интерьерах Училища.

– Привет! – сказал Тант, заглянув в одну из мастерских. – Я из газеты. Как говорится, вы нам писали. Ну, что, разберем наши ошибки?

– Наши ошибки! – взвился на своем месте лохматый и до невозможности конопатый юноша. По опыту Тант знал, что веснушки на лице – признак кипучей энергии и неукротимого духа, примета, как видно, подтверждалась на все сто. – Наши ошибки! – кричал конопатый, потрясая худыми и длинными, словно изломанными руками. – Кого к нам прислали! Он же издевается!