Нелюбимая дочь. Как оставить в прошлом травматичные отношения с матерью и начать новую жизнь

Дочери таких матерей – вечные Златовласки, никогда не имеющие того, что было бы «в самый раз», – испытывают огромные трудности с контролем эмоций и пониманием собственных чувств. Они испытывают неутолимую потребность заставить мать полюбить их, но все их попытки вселяют в них страх и чувство безысходности. Для них основной конфликт – между жаждой материнской любви и пониманием необходимости спасти себя – еще более напряжен и сложен, чем для других нелюбимых дочерей.

Типичные последствия непостоянства матери

● Обостренная и даже крайняя недоверчивость.

● Эмоциональная неустойчивость и неспособность к саморегуляции.

● Воссоздание связи с матерью путем сближения с жестокими людьми.

● Тяготение к друзьям и возлюбленным контролирующего типа, поскольку контроль ошибочно принимается за последовательность и надежность.

● Недоразвитие эмоционального интеллекта и способности идентифицировать и обрабатывать эмоции.

● Обостренная форма основного конфликта с высокой степенью неспособности разобраться в своих чувствах.

Эгоцентричная мать

В последние годы нарциссический тип нелюбящей матери привлекал наибольшее внимание прессы. Возникли даже новые аббревиатуры: NM (нарциссичная мать) и DONM (дочь нарциссичной матери). Она – солнце в собственной вселенной, а дети – планеты, которые вращаются вокруг нее. Ее отношение к ним эгоцентрично и поверхностно, неудивительно, что она не способна к подлинной восприимчивости, поскольку ей не хватает эмпатии. Она управляет детьми, но не столь открыто, как контролирующая мать. Она благоволит тем детям, которые позволяют ей выглядеть в хорошем свете, а других наказывает, принижая их. Подобно воинственной матери, она мастерски умеет унизить, когда нужно, и обожает стравливать членов семьи друг с другом. Люди с выраженным нарциссизмом все время играют – они греются в лучах лести, без которой жить не могут, – но нуждаются и в ощущении власти. Они настраивают одного ребенка против другого, присуждая призовые баллы и золотые звезды тому, кто позволяет им чувствовать себя полной хозяйкой положения. Они склонны к вербальному насилию, постоянно ищут «козлов отпущения» и прикрывают манипуляции обаянием и безупречным фасадом.

Возможно, обозначение нелюбящих матерей как нарциссических личностей стало настолько популярно потому, что они максимально пользуются неравенством сил, неотъемлемым от материнско-детских отношений, о чем говорилось в главе 1. Принимая во внимание табу на критику матерей, легче сделать мишенью эгоцентричную мать, особенно когда вы выясните, кто она такая.

История, рассказанная 41-летней Лорой, прекрасно иллюстрирует, что значит жить в доме такой матери. Все началось, когда другие люди сочли эту вроде бы обычную девочку неординарной: «Четкая граница пролегла между временем до того, как учителя навесили на меня ярлык “одаренный ребенок”, и после. До этого я ее вообще не интересовала. Я была просто помехой, с которой весь день приходилось возиться, вместо того чтобы смотреть сериалы. После того как меня заметили, думаю, она стала видеть во мне потенциальную ценность, которую можно эксплуатировать».

По иронии судьбы Лора считает этот поворотный момент – повод, за который уцепилась мать, – своим несчастьем. Ей не нравилось быть в центре внимания, отличаться от остальных и ничего не хотелось так сильно, как раствориться в толпе сверстников. С ее матерью это оказалось невозможно. «Она вдруг невероятно заинтересовалась родительской помощью нашему классу, в которой прежде никогда не участвовала. (Она не проявляла подобного интереса к моему брату или его классу.) Мать внезапно влезла во все дела и добилась, чтобы все вертелось вокруг меня. Она стала яростно критиковать моих учителей и школу и часто вела себя так, словно знает больше их. Взяла привычку разносить в пух и прах списки домашнего чтения и учебные планы, заявляя нечто вроде: “Для моей дочери это недостаточно амбициозно. Она уникум и нуждается в амбициозных задачах”».

Разумеется, это касалось и самой Лоры: «Она стала сверхкритична ко мне, моим интересам, друзьям, к тому, как я провожу свободное время… ко всему. Мои чувства и настоящие интересы не считались важными, если вообще признавались. Часто я пыталась сообщить, чего хочу или не хочу, как всякий ребенок (“Мам, я люблю картофельное пюре, а йогурт не люблю”). Она в ответ выдавала мне “информацию” о моих собственных чувствах (“Не глупи, ты любишь йогурт. А пюре ты не хочешь. От картофеля толстеют, ты же не хочешь вырасти толстой!”). Если что-то в моих делах или во мне самой расходилось с ее планами, она делала все, чтобы убедить меня измениться, критикуя мои интересы, которые не вписывались в ее замысел, и пропихивая замену по собственному выбору». Это форма психологического контроля.