Нелюбимая жена

Не понимаю, что за хрень творится в моей душе. Я давно забыл Миру, не думал о ней, не вспоминал. Я люблю свою жену. Действительно люблю. Так какого чертаонавсе еще так воздействует на меня?

Глава 28

Я здороваюсь со всеми тетями и ухожу с кузинами на кухню. Тут развели бурную деятельность, ведь в доме собралось много людей и всех нужно накормить. Я уже и забыла, каково это – находиться в толпе родственников. Хотя бы раз в два-три месяца дядя всегда устраивает такой съезд, продолжая традицию нашего покойного дедушки.

– Ляль, помоги разлить чай, – просит Фарида, и я тут же устремляюсь к ней.

Проходит двадцать минут, прежде чем мы можем и сами сесть за стол, обслужив других.

– Где Мира? – спрашивает кто-то и я неосознанно напрягаюсь.

Я видела ее сегодня мельком, когда она шла по коридору с подносом в руках. Даже разглядеть не успела.

– Она ушла к себе, не хочет есть, – отвечает Алима, а я вдруг ясно понимаю, что мне нельзя и дальше тут сидеть, спрятав голову в песок.

Лгу, что иду в ванную, и поднимаюсь на второй этаж, коротко стуча в спальню Миры.      Она открывает дверь и увидев меня, кажется, даже не удивляется.

Замираю, разглядывая ее совершенно не изменившееся лицо, и в груди тоскливо щемит. Самира была не только подругой, но и сестрой, о которой я всегда мечтала. За прошедшие годы моя обида на нее прошла, а когда Тимур перестал вспоминать о ней и хранить то злосчастное фото, то я напрочь отбросила все плохие мысли. Возможно, именно поэтому, когда вместо ожидаемых гневных обвинений и обычных эгоистичных упреков, она просто обнимает меня, я чувствую такую слабость в ногах.

В один момент мы разглядываем друг друга, а в следующий – Мира крепко прижимается ко мне, обвив руками, и я понимаю, что обнимаю ее в ответ. Сейчас со мной находится та версия Самиры, из-за которой я годами терпела все ее капризы. Не высокомерная девушка, а моя милая подружка, которая учила ходить на каблуках, не теряться, если с тобой хочет познакомиться парень, и всегда, при любых обстоятельствах, выходить из дома только с макияжем на лице и идеальными ногтями.

– Я не по кому не скучала так, как по тебе, Ляля, – шепчет она, и отстранившись от нее, я понимаю, что мы обе смущенно вытираем слезы. – Заходи.

Я позволяю втянуть себя в комнату, в которой ничего не изменилось за прошедшие три года, и удивленно осматриваюсь, ведь недавно в доме делали ремонт.

– Азиза уже выпустила яд по поводу того, что папа не разрешил трогать мою спальню, – как всегда, понимает меня по одному лишь выражению лица, Мира. – А я думала, он меня окончательно вычеркнул.

Я стою в растерянности. Не знаю, что сказать, спросить, потому что момент упущен и мы больше не девочки из прошлого. Слишком сильно давит настоящее.

– Не смотри на меня так! – говорит Самира. – Только не ты, Ляль!

– Как так? – не понимаю ее.

– Словно я другой человек. Я так устала от этого! Я не считаю себя ни преступницей, ни паршивой овцой в семье. Ты-то должна меня понять! Ты ведь вышла замуж ради семьи. Вместо меня. Оставив свою любовь. А я оставила Тимура, чтобы быть рядом с умирающей матерью.

– Ты уже знала тогда? – не верю я.

– Знала, – угрюмо отвечает она. – Маме дали максимум два года, но она прожила три. Я не могла выйти замуж и бросить ее умирать одну. Клянусь, я даже мысли не допускала, что тебя могут выдать замуж вместо меня, но я не могу жалеть о своем решении, понимаешь? Мама – это мама. С мужем можно развестись, любовь можно встретить вновь, но кто вернет или заменит маму? Никто. А все смотрят на меня и ожидают, что я буду каяться и просить прощения за свой побег. Но ведь они неправы! Папа знал, что она умирает, и все равно не пускал меня к ней! Что мне оставалась делать?

– Ты могла бы сказать Тимуру.

– И что бы он сделал? – усмехается Мира. – Ты уже должна была его изучить, Лейла. Он бы женился на мне и пообещал давать часто навещать маму, но жить мне пришлось бы в Москве, с ним, как примерной жене. Ты бы бросила свою мать в таком положении ради мужа?

Нет, не бросила бы. И мы обе это понимаем.

– Я очень сожалею о твоей маме, Мира, – искренне говорю ей. – И я не жду, что ты будешь просить прощения.

Она отворачивается и снова вытирает слезы.

– Ты счастлива, Ляля? – через несколько напряженных минут молчания, спрашивает она. – Справляешься с его дурным характером?

– Не такой уж он и дурной, – говорю смущенно. – Мы выросли вместе за это время, Мира.

– Защищаешь его? – ухмыляется она. – Как своего нищеброда когда-то. Значит, точно счастлива.

Я ощущаю неловкость. Не знаю, чувствует ли Самира все еще что-то к Тимуру. Не хочу обсуждать его с ней.

– Он уже не нищеброд, – меняю тему, говоря о Мураде. – Разъезжает по всей Европе и России, хотя я так и не поняла, каким конкретно бизнесом он занимается и как смог так подняться. Недавно слышала, что женился. Но мне все равно. Ты была права, это была всего лишь первая любовь. Она прошла.