Нелюбовь

Девушка уже открыла дверь. На пороге стоял довольно улыбающийся Федор: в футболке, удлиненных шортах и сланцах, надетых поверх носков. Мачо сельского разлива. Тамара остолбенела. Ей, конечно, говорили, что Люся связалась с этим первым отморозком на селе, но она категорически отказывалась в это верить, закрывала глаза.

Ее дочь не могла так опуститься!

Однако демонстративно-смачный поцелуй самодовольной Люси с Федором, которому откровенно нравилось действовать на нервы гордячке Тамаре, говорил об обратном.

– Здрасти! – процедил потенциальный «зятек», не выплевывая жвачку, сознательно называя неверное отчество – Тамара Александровна.

– Васильевна, – мрачно отрезала Тамара, переведя недовольный взгляд на счастливую дочку, которая влюбленными глазами смотрела на Федора. Тот, в свою очередь, лицезрел в зеркале, висящем на стене, себя любимого, поправляя прическу.

– Вот он! Мой мужчина! – окончательно расставила все точки над «и» счастливая Люся. Она была очень довольна тем негативным впечатлением, которое Федор произвел на ее мать.

– Ты что, с ума сошла? – не выдержала Тамара, впервые сорвавшись на дочь, которая на ее глазах рушила себе жизнь, связавшись с этим подонком. Тамара прекрасно помнила историю нападения на Дину и не желала, чтобы ее младшая дочь связывалась с этим отморозком. – С ним встречаться! Он тебе не пара!

– Мам! – в голосе Люси звучало неприкрытое предупреждение.

Федор расплылся в щербатой улыбке. Ему, как и Люсе, нравилось злить Тамару.

– Да он же даже не работает! – продолжала увещевать мать. – У отца на шее висит до сих пор! И не спорь со мной!..

В груди предупреждающе закололо, но Тамаре было не до этого.

– Ай, пошли! – пренебрежительно отмахнулась от матери Люся, подталкивая Федора к выходу. – Что с ней говорить?

– Люся, ты не можешь так уйти! С ним! Слышишь? – попыталась остановить дочку Тамара, но та лишь жестко выдернула свою руку. У Люси были прекрасные планы на эти выходные: озеро, кемпинг с компанией. Нотации зануды матери в эти планы не входили.

– Мама! Не трогай меня. Все! Я ухожу! Мы в Федей будем жить вместе!

Эта новость окончательно подкосила шокированную Тамару.

– Ты не можешь вот так взять и оставить меня! – уже в открытую заблажила женщина. Сбывался ее самый страшный кошмар – больше всего в этой жизни Тамара боялась одиночества. До этого момента она была убеждена, что Люся всегда будет жить с ней, и вот…

– Люськ, пошли давай, – вмешался Федя, которому уже начинали надоедать эти бабские разборки.

– Мам, все! Пока! Мам!

– Люся, скажи, что ты это не серьезно! Да я же на тебя жизнь положила! – в полном отчаянии кричала вслед уходящей дочери Тамара.

Эти ее слова подействовали на Люсю как красная тряпка на быка. Впервые в глазах младшей дочери перепуганная Тамара видела неприкрытую ненависть.

– А я тебя об этом просила?! – со злостью в ответ выкрикнула та. – Твои проблемы! Все!

И Люся ушла, оставив шокированную мать на пороге. Тамара все же сделала попытку остановить дочь – начала судорожно обуваться.

– Стой! Не уходи!

Из комнаты в цветастом тайской халате вышла заспанная Клавдия Матвеевна, на ее лице было отчетливо написано недоумение.

– Что за шум, а драки нет? – насмешливо поинтересовалась она и осеклась, видя, как дочь, громко охнув, схватившись за сердце, сползает на пол.

– Томк, ты чего?

Потеря Люси оказалась той самой последней каплей. И без того измотанное жизнью сердце Тамары решило сказать: «Стоп! С меня хватит!» Боль в груди была уже нестерпимой. Но Клавдия Матвеевна не знала об этом.

– Да ладно тебе, не прикидывайся! Ты что, из-за Люськи, что ли? Да вернется она, господи! – попыталась успокоить дочь растерянная Клавдия, не до конца понимая серьезность ситуации. У Тамары никогда не было проблем со здоровьем, поэтому ее хватание за сердце в глазах матери сейчас выглядело несколько театральным.

– А если не вернется? – плача, прошептала Тамара, с трудом глотнув воздух.

В груди нестерпимо жгло.

– Вернется, вернется. Деньги кончатся – он сам ее и вернет, – сыронизировала бабушка, которая сама была не в восторге от отношений Люси с Федей, но уже давно поняла, что увещевать младшую внучку бесполезно, надо просто подождать – дать ей самой обжечься и самой сделать выводы. По-другому не подействует – это Клавдия Матвеевна знала точно, потому что, на самом деле, по характеру младшая внучка была похожа и на нее в молодости. А уж свое ослиное упрямство Клавдия знала. Тут лучше отойти и подождать.

– Петя ушел, Саша уехал… Я не могу и ее потерять. Я не хочу оставаться одна. Не хочу! – уже откровенно рыдала Тамара, и это пугало мать.

В последний раз она видела слезы дочери, которую всю жизнь считала Снежной королевой, на похоронах Пети.

– Ладно, Томка, хватит. Чего ты завываешь? – растерянно начала было Клавдия Матвеевна и испуганно осеклась, видя, как бледная дочь, задыхаясь, окончательно сползает на пол.

– Ой, мама…

Только в этот момент до Клавдия Матвеевны дошло, что Томе тоже уже давно не двадцать лет. Любое сердце имеет срок годности. Тем более такое потрепанное, как это.